Вера Колочкова - Работа над ошибками

Ей самой, как человеку и как писательнице, если честно признаться, придуманная стерва героиня очень даже нравилась. Для тривиального замужества она не подходила: слишком самодостаточна была. А еще – она была слишком умна и слишком красива, чтобы прожить жизнь обыкновенной женщины. И забавы героини относительно «любви к подлому искусству» и своеобразных рекордов ей тоже нравились. А что делать – каждый в этой жизни забавляется как может! Кому-то нравится быть мягким и в любви растворенным, а кому-то, наоборот, нравится быть стервой и производить из любовных отношений стремительный синтез, сжигая в ярко горящем костерке то, что другой женщиной, как старательной муравьихой, было годами в одну кучку натаскано. Ту самую «муравьиху» в романе и будут звать Любашей…

Однако есть тут один скользкий момент – палку с Анниной стервозностью тоже перегибать нельзя. Иначе читательницы на нее сразу озлобятся и основной мысли-фишки не уловят. Надо тонко все расписать – где с Анниной стервозностью поднажать покруче, а где Любашины переживания на первый план вывести, да так, чтобы она к концу книжки свои выводы сделала. И с мужем помирилась уже будучи обновленной личностью с той самой собственной человеческой составляющей. Тем более что без сопливого хеппи-энда все равно не обойтись, иначе в издательстве рукопись не возьмут.

Да и с первого взгляда роман получится в лучших традициях борьбы добра со злом. Такие романы тоже на ура идут. Сначала рыхлое и улыбчивое добро обижают, и оно исходит, сочится страданиями, как весенняя подрубленная березка нежным соком, а потом все наоборот поворачивается, и красивое зло получает свою порцию страданий вместе со всеми своими надменностями и нервными трепетаниями крыльев носа. Ладно, подрисуем стерве Анне и страдания, коли без этого не обойтись. Потом, в самом конце. Хотя в реальности такие женщины не страдают, они просто злятся. И то недолго – до того времени, пока не подвернется на зубок следующая жертва. Такая, как ее книжный Антон. Вот он сидит, весь насквозь влюбленный, смотрит на Анну потерянно. Что ж, продолжим, помолясь, скорбный и страстный диалог героев…

«… – Но ты пойми, пойми, Анна! Ты хочешь, чтобы я поступил как подлец?

– Ты не подлец. Ты мужчина. Для меня – в первую очередь. А все остальное – ерунда.

– Что – ерунда? Семья – ерунда?

– Хм… А что ты вообще называешь семьей, Антон? Бытовуху проживания на общей территории? Совместное ведение хозяйства? Походы на рынок за картошкой и постным маслом?

– Да при чем здесь картошка? Не хожу я ни за какой картошкой! Я же не об этом тебе толкую!

– А о чем?

– Понимаешь, мы же с Любашей с первого класса вместе… Как-то все само собой получилось, без особых… страстей. Сначала за одной партой сидели, потом в институте вместе учились, на пятом курсе она ко мне жить переехала… Потом поженились, будто это само собой уже разумелось.

– Вот видишь! Само собой разумелось! А что значит – разумелось? Ты когда-нибудь задумывался над этим? Разве можно относиться к любви как к удобству совместного проживания?

– Нет. Нет, конечно. Но мне всегда казалось, что я ее люблю…

– А сейчас?

– А сейчас я тебя встретил. И сам не понимаю, как это все произошло. За такой короткий срок! Если бы мне сказали несколько дней назад, что я, порядочный семьянин…

– А что, собственно, ты? И при чем тут – короткий срок? Если бы мы с тобой встречались, допустим, год или два, это бы изменило что-то? Ты пойми – на нас такое счастье свалилось, а мы сидим, рассуждаем о каких-то сроках! Вместо того чтобы с благодарностью принимать счастье! Кто их вообще определял, эти сроки?

– Нет. Никто не определял. Просто мне как-то… немного не по себе. Не могу я ее так сразу взять и бросить, как ты этого не понимаешь? Это непорядочно, в конце концов!

– А через год будет порядочно? Или через два?

– Ну… Через год она и сама, наверное, обо всем догадается…

– И ты считаешь, так будет честнее? Намного порядочнее?

– Да! Порядочнее! Ты же знаешь мою Любашу!

– Знаю. Пришлось узнать.

– В каком смысле – пришлось?

– Да в таком! Ты что думаешь, я случайно тогда с ней познакомилась? Сама подошла, сама заговорила…

– А разве…

– Вот именно – разве. Я должна была появиться в вашем доме, и я появилась! Это судьба, мой дорогой, судьба! И плюс немного моего старания. А Любаша твоя… Извини, конечно, не хочу быть пошлой, но… Вот скажи мне: ты помнишь тот день, когда ты ей предложение сделал? Какая она была в тот день, помнишь?