Елена Чалова - Фонтан с шоколадом

– Вам что, мало заплатили? Мне врач сказал, что детское отделение тоже не обидели. Я хочу знать анализы своего ребенка и, если все в норме, хочу его кормить. Или я сейчас же иду к начальству.

Она несколько секунд молча смотрела на меня так, словно с ней заговорило какое-то медицинское оборудование. Потом развернулась и исчезла в палате. Ничего, я подожду. Сидеть больно, но стоять я могу долго. Минут через двадцать тетка вылетела и сухо сообщила мне, что анализы в норме и завтра ребенка мне принесут к утреннему кормлению. Я вежливо сказала «спасибо» и пошла себе.

Вернулась, а на пороге палаты столкнулась с тем врачом, что приходила к нам в реанимацию. Уж не знаю, что она на этот раз наговорила, но только, когда подошло время для вечерней дойки, Дина вдруг заявила, что молоко ее девочке все равно не дают и расцеживаться она не будет. Позвала сестру, та поохала, но пообещала помочь. Дала какие-то таблетки и куском ткани плотно перетянула грудь.

Ночью я просыпалась и слышала, как Дина мечется. К утру ей стало совсем тяжко – прикоснуться к груди невозможно, лицо горит. Похоже, начался жар. Она мочила губы, но не пила – сестра не велела. Даже завтракать она не стала. Я села цедиться, а Дина отвернулась к стене. Тут в палате нарисовался молодой человек в очках и белом халате. Внешность у него была самая неприметная: худощавый, низкорослый, русые волосы уже заметно редеют надо лбом, очки в тонкой металлической оправе. Короче, натуральный сухарь.

– Скажите, кто из вас Дина?

Дина молчала, тупо глядя перед собой. Я махнула рукой в ее сторону. Молодой человек переместился так, чтобы видеть ее лицо, и сказал:

– Я лечащий врач вашей дочери и пришел, чтобы выяснить некоторые вопросы.

Мне стало страшно. Дина села и уставилась на него. Вид у нее сделался совсем безумный: темные волосы волной разметались по плечам, глаза блестят, губы запеклись, а щеки горят болезненным румянцем. Молодой человек поправил очечки и нахмурился.

– Мне кажется, у вас температура. Вы больны? – спросил он недовольно.

– Что с ней? – прошептала Дина.

– С кем?

– С девочкой.

– Да ничего особенного. Состояние стабильное. Вот, кстати, я хотел вам попенять: почему вы до сих пор не назвали ребенка? В таком возрасте девочку уже надо звать по имени, а не по фамилии мамы.

И тут Дина начала смеяться. Надо отдать молодому человеку должное, он не дал истерике разгореться. Быстро цапнул со стола бутылку с минералкой и, обхватив женщину за плечи, стал лить воду в рот. Она поперхнулась, закашлялась, но потом сделала пару жадных глотков. Придя в себя, Дина оттолкнула бутылку.

– Мне нельзя пить, – прошептала она. – Грудь болит.

Врач перевел взгляд на торчащие из-за ворота сорочки бинты и нахмурился.

– Почему вы это делаете? – резко спросил он. – Почему вы не хотите кормить дочь?

– Оно ей не нужно.

– Кто вам сказал такую глупость?

– Педиатр. Она получает питание через капельницы.

– Пока да, но потом ваше молоко станет для девочки лучшим лекарством. А пока… – Он помялся. – Пока мы даем его другим детям. Должен сказать, у вас удивительно хороший состав молока, и мы кормим им пол-отделения. А вчера вечером бутылочку не принесли, и я зашел узнать, в чем дело… Похоже, мне нужно было раньше с вами поговорить, а не оставлять это завотделением. Я вас убедительно прошу не отказываться от мысли о грудном вскармливании. Материнское молоко…

Он бубнил и бубнил. Дина дрожащими руками начала расстегивать халат.

– Я позову сестру, – радостно сказал молодой человек. – Скажите… – Он опять поправил очки и некоторое время растерянно моргал. – Видите ли, у нас нет некоторых препаратов, которые могли бы весьма помочь в лечении. Вы могли бы их купить?

– Да. – Дина дергала бинты, кусая губы от боли.

Молодой человек взглянул на нее удивленно, потом оглянулся на меня, понял, что я ему не помощница, и обрел, наконец, человеческие черты. Он осторожно взял женщину за руки и сказал:

– Дина, послушайте меня. Я знаю, что вы волнуетесь за дочку. Я не Господь Бог и не могу ничего обещать. Но мы с вами должны вместе помогать вашей девочке. Понимаете? Вместе! Она такая молодец, она держится, она борется за свою жизнь, и я искренне верю, что все у нее будет хорошо. Знаете, у меня есть определенный опыт, и я действительно вижу неплохие перспективы. Просто нельзя сдаваться, понимаете? Давайте договоримся: вы продолжаете сцеживаться и покупаете лекарства, какие я скажу. Они, к сожалению, очень дорогие, но нам нужны буквально миллиграммы – одна, иногда две ампулы.