Карен ван дер Зее - Остров моих сновидений

— Привет! — Она постаралась, чтобы голос прозвучал сдержанно.

Даже в консервативных рыжевато-коричневых брюках и темно-синем свитере Сэм сногсшибателен — каждый ее нерв стало покалывать иголочками. Ему, видимо, ничего не стоит так выглядеть, что бы он ни надел.

Ким разглядывала его: крошечные морщинки у рта, квадратный подбородок свежевыбрит, в глубине темных глаз сверкают веселые искорки…

— Едва узнал тебя, Ким, ты — и вдруг в черном.

— Да я и сама себя едва узнаю. Всего один раз надевала этот костюм, да и то на похороны. — Она прикусила язык: Сэм засмеялся.

— На похороны? Надеюсь, что ужин со мной ты не считаешь столь же трагическим событием?

— Не беспокойся, — заверила его Ким, — я не настроена на трагические события: они так угнетают.

— А ты не из тех, кто любит чувствовать себя угнетенным, — закончил он. — По крайней мере так было в детстве.

— Ты прав.

Не стоит наводить его на воспоминания о маленькой дурехе, какой она была, — наивной, безнадежно в него влюбленной. Та девочка, без сомнения, надела бы сегодня красное платье — у нее в шкафу висит одно, изумительное, глубокого, насыщенного, страстного красного цвета. Оно как нельзя лучше подходит, чтобы выразить истинные надежды Ким относительно предстоящего ужина с Самиром Рашидом — с мужчиной, который заставлял ее глупое, неопытное сердечко то замирать, то восторженно биться. Сколько раз он спасал ее от ужасной смерти в пустыне — к несчастью, только в фантазиях. И уж разумеется, никогда еще они не ужинали вместе, вдвоем. Да и вообще едва ли оставались наедине, если не считать того единственного раза в саду у дома ее родителей, вечером…

Не самое, однако, лучшее направление мыслей. Ким решительно выбросила из памяти этот эпизод и выглянула в окно: неоновые огни, плакаты, афиши; автобусы и такси; спешат люди — как в немом кино. Сквозь темные стекла лимузина с кондиционером не долетает ни звука — оазис тишины и спокойствия в городской суете.

Но ей было неспокойно. Никогда раньше она так не осознавала власти над собой прошлого, воспоминаний, и это ее злило. Ведь теперь она не глупый подросток! То, что Ким чувствовала тогда, не имеет никакого отношения к сегодняшнему моменту. Она уже совсем другой человек — взрослая женщина, которая не имеет ни малейшего интереса к холодному, загадочному мужчине в дорогой одежде, пусть он и убийственно привлекателен и сексуален. В то время вокруг Сэма витал экзотический ореол, она подозревала в нем вулкан сдерживаемой страсти, готовой извергнуться…

А сейчас ноздри щекочет запах его одеколона, беспокоит ощущение его близости. Так легко дотронуться до него — до запястья, плеча, бедра… О боже, о чем она думает? Сэм всего лишь очередной богатый бизнесмен-трудоголик — человек, умеющий одно: делать деньги. Который не способен поддерживать теплые, дружеские отношения ни с друзьями, ни с любовницами. Скорее всего, он до невозможности скучен; у него нет жены, нет личной жизни. Вечера, скорее всего, проводит за игрой в солитер или у телевизора, слушая биржевые новости по Си-эн-эн.

К счастью, путь до ресторана занял немного времени. Весьма престижное место, Ким еще не представлялось возможности здесь побывать.

— Это просто великолепно! — проговорила она.

Изысканное современное оформление зала, тонкие гравюры на стенах. Ароматы над столиками многообещающи, даже меню — настоящее произведение искусства. Подошел официант в безукоризненном черном костюме, принял заказ на аперитив — говорит с настоящим французским акцентом. Ким попросила шардоне и поймала темную вспышку в глазах Сэма.

— Ах да, — заметил он спокойно, — тебе уже можно пить.

Намек понятен: однажды на вечеринке в честь пятидесятилетия отца Ким выпила втихую два бокала шампанского, хотя ей было еще далеко до восемнадцати. Сэм при этом присутствовал. Скрыть свое смущение стоит ей теперь немалых усилий — только бы не покраснеть…

Шампанское сделало ее тогда храброй и проказливой. Она затащила Сэма в сад, за большое дерево, и кинулась ему на шею, по крайней мере попыталась, поскольку была не слишком опытна в таких вещах. Ужасно неловко даже вспоминать об этом.

Но то дело прошлое, а теперь ей, зрелой женщине, нужно всего лишь убедить Сэма принять ее на работу.

— С тех пор прошло одиннадцать лет. — Она небрежно пожала плечами и принялась расправлять салфетку, чтобы не смотреть на него.

Сэм повел себя деликатно — не стал развивать эту тему.