Анна Берсенева - Французская жена

«Поручик Голицын! – сердито подумала Нинка. – Нет, ну что это со мной, а?»

Она не помнила в своей жизни ни единой ситуации, в которой подчинялась бы чужой, а не собственной воле. С самого детства не помнила! Даже когда влюблялась, как ей казалось, до безумия – в Кирилла, потом в Вольфа, – это затрагивало только ее эмоции, но не волю. И надо же такому быть, чтобы теперь, когда на влюбленность даже намека нет, она вдруг впала в такое странное, ничем не объяснимое состояние покорности судьбе. Да и какой там судьбе – незнакомому типу, вообще непонятно кому!

– Как твоя фамилия? – спросил Феликс, когда они вышли во двор.

– Демушкина, – вздохнула Нинка.

– Моя – Ларионов. До загса не забудь. Ты здесь прописана? – Нинка кивнула. – Тогда едем в Грибоедовский.

– Там очередь, – заикнулась было Нинка. – Я у одноклассника на свадьбе была – он говорил, три месяца пришлось ждать, пока распишут.

– Без Мендельсона быстрее.

Через час Нинка убедилась, что он прав. Они отстояли довольно длинную очередь на подачу заявлений, но, узнав, что торжественной регистрации не требуется, принявшая заявление дама велела им приходить прямо завтра с утра.

– А прямо сегодня нельзя? – спросил Феликс.

– Мы заявления принимаем и расписываем в разные дни, – объяснила дама и добавила с улыбкой: – Проверьте свои чувства хотя бы до завтра. Вам и так повезло: сейчас желающих мало, распишем сразу.

– Ты одна живешь? – спросил Феликс, когда они вышли из загса.

Пока стояли в очереди, пока заполняли бумаги, тучи, казавшиеся сплошными, разошлись, воздух стал наконец по-летнему ясным. Невесомые блестки света летели по воде пруда, а город уже окружал бульвар своим обычным могучим шумом, в котором даже громыханье стилизованного под старину прогулочного трамвайчика казалось идиллическим.

Нинка растерянно огляделась. Она не понимала, что сделала, и не понимала, что ей делать теперь. Она украдкой покосилась на Феликса. И увидела, что выражение его лица переменилось – теперь оно было не жесткое, а какое-то тревожное и тоже почти растерянное. Это показалось ей таким удивительным, что она уставилась на него уже не украдкой, а во все глаза.

– Слушай, – сказал Феликс, – ты, я так понял, одна живешь?

– Как ты, интересно, это понял? – хмыкнула Нинка. – Квартира не тесная, почему я должна в ней одна жить?

Как только она почувствовала в нем растерянность, то в себе сразу же почувствовала уверенность. Подумаешь, гипнотизер нашелся! С ней эти штучки не пройдут!

Феликс прищурился, всмотрелся в ее лицо – для этого ему потребовалось ровно три секунды – и усмехнулся. Нинка поняла: ее самоуверенность стала ему понятна так, как если бы она объяснила ее причину словами. То ли его проницательность была чрезмерной, то ли, что более вероятно, у нее все было написано на лице, и читать эту книгу не составляло труда даже при средней проницательности.

Ей почему-то стало стыдно. Хотя – ну чего стыдиться?

– Фактически одна, – отводя взгляд, кивнула Нинка. – Мама теперь за городом живет с новым мужем. Отец… Тоже отдельно. Бабушка давно уже на дачу перебралась. Я одна, – повторила она.

– Тогда я у тебя переночую, – сказал Феликс.

Растерянность, мелькнувшую было в его голосе, как ветром выдуло.

– Еще чего! – возмутилась Нинка. – Мы еще в законный брак не вступили, между прочим. И вообще, я так поняла, у нас с тобой нормальная фиктуха. Типа ради прописки.

– Прописываться я у тебя не собираюсь. Цель свою я тебе изложил.

– Дурацкая какая-то цель, – заметила Нинка. – Забронировал бы отель по Интернету, получил бы визу. Дешевле вышло бы, чем вся эта бодяга.

Феликс ее замечание проигнорировал. Кажется, он успел увериться в незначительности ее умственных способностей. И правильно, между прочим: все ее поступки, свидетелем которых он был, убеждали именно в этом.

– Ты сейчас куда? – спросил он.

– Домой, – вздохнула Нинка. – Ликвидировать последствия похмелья.

– Пиво пить?

– Я еще не алкоголик пока что. Просто поем. Может, хоть мутить перестанет.

– А еда у тебя есть? – поинтересовался он.

– А ты теперь обо мне заботиться будешь? – усмехнулась Нинка. – На правах жениха?

– Почему о тебе? О себе. Надо же мне чем-то питаться. Или ты дома сразу начнешь для меня борщ варить?

– Не начну, – заверила его Нинка. – Ни сразу, ни постепенно. Можешь закупать жратву. Готовую бери, чтоб разогреть только.

Она ожидала, что в соответствии с этим ее указанием он купит хлеб и колбасу, но Феликс остановил свое автомобильное чудище на Тверской у магазина, на котором красовалась вывеска «Домашняя еда». Судя по расположению и сияющим сквозь витринное стекло интерьерам, домашняя еда в этом заведении должна была стоить как в добром ресторане. Нинка даже и не заметила, когда этот магазин открылся, и уж тем более не пришло бы ей в голову что-то здесь покупать. Она чуть было не остановила Феликса, но вовремя опомнилась. Еще не хватало деньги его экономить! Не забыл бы обещанное отдать, а все остальное ее не касается, пусть хоть золотой унитаз приобретает.