— Твой дед сказал, ты дал ему обещание. Давным-давно. И теперь, когда твоя семья нуждается в тебе, ты должен это обещание выполнить. — Она знала, что почти кричит, но ничего не могла поделать. Ей стоило больших усилий сдерживать чувства, которые готовы были вот-вот вырваться наружу. — Ты должен сорвать миленький цветочек с одного из пяти кустов, найти супербогатую невесту и спасти дом, спасти наследие — все, все. Это твой удел, твое предназначение. Так тебя воспитали.
Он с удивлением уставился на нее:
— Ты что говоришь? Ты в своем уме?
— Просто я внимательно слушала твоего деда. И поняла — ты возненавидишь себя, если не сделаешь то, что тебя с детства приучили считать своим долгом. И тут ты ничего не можешь поделать.
Кэм выругался про себя и потряс головой. Его раздирали сомнения.
— А я получила совершенно обратное воспитание, — продолжала Диана дрожащим голосом. — Мой отец всегда говорил мне, что я — жалкая оборванка и не должна строить иллюзий и крутиться вокруг мальчишки Ван Кирка. Что эта публика никогда не примет меня. Тогда я ему не верила, но теперь вижу — он был мудр и понимал правду жизни.
— «Правду»... — насмешливо произнес Кэм. — Это не правда. Это чья-то бредовая выдумка под маской реальности. Ты упала в кроличью нору, Диана. Перестань слушать Безумного Шляпника.
Она почти рассмеялась:
— Твоего деда?
Кэм кивнул.
— Несмотря ни на что, я люблю старика. — Он пожал плечами. — И ты права. Я дал определенные обещания. И на мне лежит определенная ответственность. — Он протянул руку, схватил Диану и стянул к себе на колени. Оказавшись вдруг в его объятиях, она вздрогнула от неожиданности. — Но я никогда не женюсь на женщине, которую не люблю, — сказал он, — и это ты можешь зарубить себе на носу.
— Кэм... — Она постаралась высвободиться, но он не мог ее отпустить.
Он был тверд, силен, неизбежен, и она сразу поняла — ей его не остановить. На самом деле она и не хотела его останавливать, и, когда его губы коснулись ее губ, они оказались так горячи, что она содрогнулась. Его страстность потрясла ее, и ее страсть очень быстро поднялась навстречу. Жар его губ на ее коже охватил ее целиком. Она утонула в его поцелуе, как тонет пловец в теплом, манящем водовороте, и он завертел, закружил ее. Иногда она поднимала голову над водой, чтобы вздохнуть, но на самом деле ей хотелось оставаться там, внизу, в пучине его поцелуев. Их нежная сила кружила ей голову, воспламеняла желание.
Кэм так долго этого ждал! И теперь, движимый вырвавшимся на свободу импульсом, он целовал ее сильнее, глубже, стремился охватить ее всю целиком. Он проник под ее одежду, коснулся ее нежной плоти, узнавал ее, и ласкал, и парил в этом наслаждении, как орел в потоке горячего воздуха. Сейчас она принадлежала ему, и он должен был взять ее или погибнуть.
Верхние пуговицы блузки Дианы были расстегнуты, его горячие губы скользили по ее груди, а она таяла в его объятиях, и ее движения в такт его страсти и тихий, едва слышный голос молили о большем.
— Еще, — шептала она. — Пожалуйста, еще.
Все мысли о долге и обязательствах были забыты. Сама способность мыслить исчезла. Осталось только чувство, такое сильное, что Диана испугалась. Она принадлежала Кэму. Навсегда. Добро и зло ничего не значили. Она хотела только его и никого больше. Остальное — его забота.
И вдруг он отстранился.
Она подалась к нему, задыхаясь, почти моля о продолжении, но он смотрел на нее совершенно спокойно — воплощение дисциплины и самоконтроля.
— Вот видишь, Диана, — сказал он. — Это самое «нас» существует независимо от твоего желания. С этим ты не можешь не согласиться. А я ни на ком не могу жениться, потому что хочу тебя больше, чем хотел когда-либо кого-либо. — Он усадил ее обратно на ручку кресла и встал. — Увидимся утром, — сказал он и ушел.
А Диана осталась сидеть там, где сидела, потрясенная до глубины души, еще дрожа, как лист на ветру. Она как мягкая глина в его руках. Он может делать с ней все, что захочет. Ее тело ответит в унисон. Она совершенно беспомощна. Беспомощна перед лицом любви.
Время праздника пришло!
Все было готово для замечательного бала. Кэм позвал на помощь старых школьных приятелей, и они развесили в саду фонарики и оживили сделанный много лет назад искусственный ручей, который тек теперь через весь сад, бурля и пенясь, словно горный поток. Кэм даже ухитрился разместить фонарики под водой через неравные промежутки, так что вода сверкала, будто ее постоянно освещало солнце.
Читать дальше