Карина Тихонова - Бриллиантовый пепел, или В моем конце мое начало

— Господи, какие все нервные, — пробормотал он себе под нос и снова подмигнул Вальке. Шут гороховый.

— Подойди сюда, — позвала бабушка, и Валька послушно встала с мягкого пуфика. Приблизилась к ней и опустилась на пол. Бабушка взяла ее руки, стиснула их между своими ладонями и тихо спросила, заглядывая внучке в глаза:

— Ты тоже сердишься?

— Нет-нет, — быстро ответила Валька.

— Я не так спросила. Ты тоже разочарована?

— Мне плевать на твои деньги, — честно ответила внучка. — У меня зарплата хорошая, нам хватает.

Из глубины комнаты вновь донеслось насмешливое фырканье.

— Помолчи! — прикрикнула бабушка бешеным голосом, и фырканье смолкло.

Евдокия Михайловна повернулась к Валькиной матери, не принимавшей никакого участия в происходящем.

— Странно, что ты молчишь, — сказала она. И мягко пригласила: — Ну, давай, обматери меня…

— С какой стати? — ответила мать, пожимая плечами, — каждый развлекается, как ему нравится… Имеешь право.

— Да? — удивилась бабушка. — Как интересно… Обычно ты со мной нахальней всех разговариваешь.

— Это потому, что мне лично от тебя ничего не надо, — объяснила мама. — Хотя ты, наверное, не поверишь.

— Отчего же, поверю. Тебе поверю, — ответила бабушка, подчеркнув слово «тебе». И снова посмотрела на Вальку ласково и грустно.

— Бросишь меня теперь? — спросила она внучку.

— Ни за что! — твердо ответила та.

Бабушка на мгновение закрыла глаза, потом открыла их и оттолкнула Вальку.

— Идите, — сказала она отрывисто, не глядя на женщин. — Потом договорим.

— Будь осторожна, — предупредила мама, поднимаясь с кресла. И сказала это без обычной небрежной издевки. — Береги себя.

Бабушка кивнула и откинулась на спинку дивана, глядя в огонь.

— Я провожу, — вызвался альфонс, вытекая из кресла в глубине комнаты.

— Обойдемся, — ответила мама, но он словно не услышал. Учтиво распахнул дверь, пропустил дам и двинулся следом.

В холодной прихожей мать, не обращая внимания на попытки проходимца быть галантным, достала из шкафа свое пальто и набросила его на плечи. Открыла дверь и побежала по слякотной земле к машине, скромной старой «Ниве», купленной Валькой по случаю очень дешево. Валька завозилась с молнией на сапогах, проклиная заедающий замок и стараясь не смотреть вправо от себя, где стоял проходимец, держа наготове ее распахнутую куртку. Наконец справилась с замком, распрямилась и сделала безуспешную попытку отобрать одежду.

— Я не кусаюсь, — сказал проходимец с усмешкой. Глаза его мягко мерцали в полутьме прихожей, улыбка из ехидной трансформировалась в нежную и завлекательную. Хорош, ничего не скажешь.

Валька молча влезла в рукава и запахнула полы, затягивая пояс.

— Может, встретимся? — предложил женишок без зазрения совести. — Пообщаемся? А то у тебя, как мне кажется, сложилось обо мне превратное впечатление.

— Я с альфонсами не общаюсь, — грубо ответила Валька.

— А ты попробуй, — посоветовал собеседник. — Вдруг понравится…

Валька не нашлась, что ответить, схватила сумку и быстро выскочила на улицу. Хлопнула дверью, и только после этого спохватилась, что в точности повторила завершающие действия родственников, покинувших дом несколько раньше нее.

Утро следующего дня началось с неприятности: у Вальки вырубился компьютерный монитор. В принципе, ничего неожиданного, он честно отпахал восемь лет без отпусков и профилактики. Впрочем, учитывая то, что гонорар за четыре месяца пребывания в Лионе еще не успел раствориться в вихре хозяйственных нужд, неприятность выглядела мелкой. Всего-то и дел, что пойти в ближайший к дому магазин и выбрать замену. Валька немного поколебалась, прикидывая, стоит ли разоряться на плоский плазменный монитор, и со вздохом решила, что не стоит. Красивая игрушка, но всего лишь игрушка. Дорогая, к тому же. Минимум — четыреста-пятьсот долларов.

Валька быстро оделась, скрутила волосы на затылке в банальный «кукиш» и запечатала его красивой французской заколкой. Конечно, такая заколка требовала некоторой изысканности в прическе, но одним из женских качеств, которое Валька считала положительным, а бабушка отрицательным, было умение мгновенно собраться на выход. Вот и сейчас она потратила на себя неприлично мало времени: никакой косметики на лице, «кукиш» на затылке, старые джинсы, старый свитер и дутая китайская куртка. Не на бал ехать.

А по бабушкиной теории, девушка должна в любой момент выглядеть так, как будто она едет именно в этом направлении. Поэтому Евдокия Михайловна крайне неодобрительно воспринимала пионерскую манеру внучки быть всегда готовой. Валька с ней не спорила. В конце концов, они — женщины разных поколений.