Наталия Доманчук - Не зови меня дурой

Но в пятницу она опять не пришла в школу, и у меня началась паника. Я сбежал со второго урока. Мимо своего этажа смело поднялся на пятый и позвонил в дверь. Она открыла, посмотрела мне в глаза и улыбнулась.

– Пойдем, – сказала она, взяла меня за руку, и мы направились ко мне домой.

Во второй раз мне понравилось еще больше, чем в первый. Я накинулся на нее, как голодный зверь на жертву, она только слегка ухмылялась, но не сопротивлялась.

Получив удовлетворение один раз, мне захотелось еще, но она меня оттолкнула, встала с кровати и подошла к окну.

– Я хочу еще. Иди ко мне, – попросил я. Она села на подоконник и сказала:

– Если первым на остановку придет автобус – будет тебе второй раз. Если троллейбус – я пойду домой.

Я вскочил как ненормальный, подошел к окну и стал вместе с ней наблюдать.

К остановке подъехал автобус. Я улыбнулся и потянул ее в кровать.

На следующей неделе звезды, а вернее расписание папиной работы, не дали возможности встретиться. Всю неделю я пожирал ее глазами в школе, а дома жил воспоминаниями о ее девичьей груди, ее запахе, о ее бархатной коже.

А она делала вид, что ничего между нами не было, и не обращала на меня никакого внимания.

На следующей неделе выпадало целых два дня свидания.

В понедельник я ушел после уроков и стал ждать ее у двери, подглядывая в глазок каждые пять секунд. Она остановилась возле моей двери, улыбнулась в глазок, я открыл, она прошла в спальню, стала раздеваться, но, сняв только рубашку, опять подошла к окну и сказала:

– Если из первой маршрутки выйдет бабушка – я останусь, если бабушки не будет – я пойду домой.

Меня всего колотило. Может, от обиды, а может, оттого, что я чувствовал: бабушки в маршрутке не будет.

Первым вышел мужчина.

Ветта пожала плечами, надела рубашку и хлопнула дверью.

Я разревелся. Мне было стыдно и обидно за себя, за то, что я не могу с собой совладать, во всем подчиняюсь ей и ничего не могу с этим поделать. Еще я четко понимал, что люблю ее. Люблю очень сильно.

Вечером у меня поднялась температура, и на следующий день я в школу не пошел. Она позвонила в дверь около трех часов дня.

Я валялся в кровати и, как был в одних трусах, пошел открывать дверь.

Она опять прошла в спальню. Я поплелся за ней и сел на кровать.

Она разделась полностью, демонстрируя свою шикарную фигуру, и я уже подумал, что не будет никаких «если», а даже если и будут, то не сейчас, а чуть-чуть попозже. Но я ошибся.

Она села на подоконник, специально слегка раздвинула ноги, дразня меня, и сказала:

– Троллейбус – да, автобус – нет.

У меня не было сил подходить к окну и следить за расписанием городского транспорта. Я сидел на кровати чуть опустив голову, как во сне, и только спустя пару минут услышал, как хлопнула входная дверь.

Если вы думаете, что я не старался выкинуть ее из головы, вы ошибаетесь. Я запретил себе думать о ней. Я носил с собой учебник по литературе и, как только начинал о ней думать, открывал его и читал. Абсолютно не запоминая ни единого слова. Дома я читал вслух, громко, отгоняя мысли о ней. На уроках читал про себя и прикладывал огромные усилия, чтобы не смотреть на нее.

Во вторник, в день очередного свидания, я задержался в школе. Когда поднялся на второй этаж, она сидела на ступеньках и ждала меня.

Я открыл дверь, она вошла в спальню, на ходу снимая рубашку. Увидев, что я не спешу раздеваться, подошла ко мне, начала меня целовать и раздевать. Сняв с меня рубашку, коснулась языком шеи. Сняв с меня брюки и нижнее белье, повернулась спиной и прижалась телом. Я обнял ее, но она резко отстранилась и подбежала к окну.

Я пошел за ней и попросил:

– Пожалуйста, не надо. Я очень хочу тебя. Она усмехнулась:

– А ты думаешь, я не хочу тебя?

– Тогда зачем ты это делаешь? – не понял я.

– Долго объяснять. Ладно. Возьми меня.

И я взял ее. Она откровенно отвечала на все мои поцелуи, но когда я захотел ее второй раз, отстранилась и кивнула на окно.

– Зачем ты это делаешь? Ты можешь мне объяснить?

– Мне так нравится. – Она пожала плечами.

– Что нравится? Мучить меня?

– Нет. Мне просто нравится эта игра.

– Это не игра, – возразил я. – Это бред. Самый настоящий бред.

Я получил порцию лакомства и решил, что стал героем. Я понимал, прекрасно понимал, что поступаю неправильно и буду об этом жалеть, но злость взяла верх:

– Одевайся и проваливай, поняла? Больше я не хочу тебя здесь видеть. Никогда.

Она не ожидала такого поворота и с удивлением смотрела на меня.