Глафира Душа - В ожидании Романа

–?Может быть, встретимся, посидим в ресторане? Может, устроим прощальное свидание?

–?Зин... Ну, к чему это? Уже определились. Уже все всем ясно...

–?Значит, выбрал ее? – со вздохом уточнила она.

–?Да!

–?Ген, ну давай все же увидимся! Поставим заключительную точку... – Голос был просящим, жалобным, тихим...

–?Хорошо! Только действительно заключительную... – согласился Гена.

–?Да, Геночка, да!

Но надо было плохо знать Зину, чтобы поверить в ее бескорыстие и невинность.

За час до назначенного свидания она написала сообщение Оксане: «Хочешь убедиться в “верности” любимого? Сегодня, девятнадцать часов, кафе „Терраса“.

Оксана, естественно, перезвонила Гене. Тот, естественно, отговорился встречей с друзьями. «Но это ненадолго, не волнуйся! Освобожусь, позвоню!» Она, естественно, усомнилась. Сама не поехала, попросила подругу. Та с удовольствием согласилась. Она как раз со своим парнем договорилась встретиться. Ей было все равно, в какой ресторан идти. В «Террасу» так в «Террасу».

Короче, через два часа подруга доложила Оксане обстановку:

–?Гена пришел с цветами...

–?К кому пришел-то?

–?Как к кому? К Зинке! Она вся расфуфыренная, счастливая... Сидят, ужинают.

–?Да?

Оксана сникла. Она, конечно, знала о своей предшественнице, но была уверена, что между ней и ее возлюбленным все кончено... И, по словам самого же Гены, давно и окончательно.

–?Ладно. Оксан... Я перезвоню тебе позже.

Но Оксане сделалось плохо уже после этой информации. Кровь прилила к голове, дыхание сбилось... Как будто ей стало не хватать воздуха. Левая часть тела онемела, притом что сердце колотилось с утроенной силой...

Она физически ощутила боль ревности. Впервые в жизни вот так явственно тело ее среагировало на предательство любимого. Зачем ей знать? Зачем ей нужна эта боль? Что теперь делать? Бросить его, негодяя такого? Отхлестать по щекам, крикнуть, что он предатель, изменник, урод, и расстаться с ним навсегда? Или делать вид, будто ничего не произошло, и спокойно жить дальше?

Она перезвонила подруге, той, которая в ресторане, и попросила:

–?Слушай, спасибо. Считай задачу выполненной. Больше не следи за ними. Отдыхай!

–?Оксанка, они уже вышли из ресторана и сели в его машину...

–?Не надо! Не надо мне больше ничего говорить! Пожалуйста... – И со слезами положила трубку.

Когда через какое-то время он позвонил, Оксана никак не могла понять, кто это говорит, откуда, зачем.

После разговора с подругой она напилась каких-то таблеток успокоительных, задремала, и звонок вырвал ее из тяжелого полусна. Она сначала пыталась вглядеться в циферблат часов, выяснить, который час, вечер ли, утро...

Гена говорил спокойным, нормальным голосом:

–?Привет, Котенок! Как дела?

–?Что? Кто?

–?Оксан, это я, Гена! Ты узнаешь меня?

–?А?

–?Оксана! Что с тобой?

Но вместо ответа она положила трубку и тут же опять провалилась в свой спасительный сон.

Гена заволновался. Звонил еще и еще. Трубку брала мама Оксаны, говорила, что дочка не очень хорошо себя чувствует, напилась лекарств, легла спать пораньше... Ничего себе раньше: половина двенадцатого уже.

–?Ах, да, извините! Я завтра перезвоню. Передайте ей утром, пожалуйста, что я звонил!

–?Хорошо, хорошо, Гена! Спокойной ночи!

Утром Оксана проснулась с твердым намерением прекратить отношения.

Как можно начинать с обмана? Зачем тогда признания в любви, в верности? Зачем восторженные взоры, томление в ожидании встречи, страстные объятия? Если цена всему – грош? Она его, этого Гену, и не заметила сначала, и внимания на него не обратила. Это же он проявил инициативу: ухаживал, звонил, приглашал постоянно куда-то – то на выставки, то в кино, провожал... Это же он фактически влюбил Оксану в себя. А теперь выясняется, что все это – ложь?! Хорошо хоть, выяснилось сейчас, пока она еще не связала с ним свою жизнь, пока не забеременела от него...

Оксана перестала отвечать на звонки, а если и брала трубку, то только для того, чтобы ее положить. Гена сходил с ума. Он же не догадывался о том, что она знает о его свидании с Зиной. Когда он наконец подкараулил ее около дома, то поразился тусклостью ее взора, синевой под глазами, бледностью лица и сухостью губ.

Она поднималась по лестнице, опустив голову, и, когда наткнулась на него, смогла сказать только:

–?О, Господи!

Он, ошеломленный, схватил ее за плечи, прижал к себе:

–?Оксана, милая! Что с тобой? Что происходит?

Она холодно отстранилась и сквозь слезы произнесла: