Диана лейн: Неторопливая игра

- Почему вы на меня так странно смотрите? - спросил он.

- Мы с вами очень давно не ссорились. Похоже, даже вообще никогда, - тихим голосом ответила Кина.

- Думаю, мы теперь мы лучше узнали друг друга, - предположил Николас, тоже против обыкновения негромко.

- Вы так считаете? - прошептала Кина. Дыхание Николаса участилось. Он впился взглядом в ее нежные губы с такой неожиданной страстью, что у Кины заколотилось сердце. Она невольно приоткрыла рот и опустила веки, словно ждала поцелуя.

- Я сейчас буквально чувствую ваши губы своими, понимаете? - услышала она бархатный шепот Николаса. - Чувствую, как они дрожат от желания, как ваша грудь прижимается к моей…

- Николас! - воскликнула она, задыхаясь то ли от возбуждения, то ли от гнева.

- Если бы Джимсон не старался так отчаянно не обращать на нас внимания, я, черт побери, оставил бы вам на память не только слова, - хрипло проговорил Николас. - Я повалил бы вас на сиденье и открыл бы вам такие восхитительные тайны вашего тела, о каких вы даже не подозреваете. И не отпирайтесь, вы ведь сами этого хотите! - добавил он, продолжая смотреть на нее так пристально, что Кина почувствовала, как буквально тает под этим взглядом. - Ну, разве я не прав?

Ее тело сотрясла дрожь. Кина пораженно смотрела на Николаса, ненавидя в этот момент и себя за свою податливость, и его за то, что он знает, что творится в ее душе.

- Вы - мой друг, - задыхаясь, проговорила она.

- Я намерен стать вашим любовником, - без обиняков заявил Николас. - Подумайте над этим, пока я буду в отъезде.

Кина торопливо выскочила из машины, едва не споткнувшись. Николас остался сидеть в салоне, по лицу его бродила плутовская улыбка, а глаза победоносно блестели. Он знал, как этот разговор подействовал на нее. У него, черт побери, было слишком много опыта, чтобы этого не понимать.

- Возможно, когда вы вернетесь, меня здесь уже не будет! - крикнула Кина в жалкой попытке сохранить остатки гордости.

- Будете! - заявил Николас и захлопнул дверцу.

- Надейтесь-надейтесь, - прошипела Кина вслед элегантному «роллс-ройсу», который, сверкнув на прощание задними огнями, растворился в вечерних сумерках. Она еще не знала, что ее слова окажутся пророческими.

На следующее утро Кине позвонил лечащий врач ее отца и сообщил, что тот был найден мертвым в постели. Похороны произвели на нее очень тягостное впечатление, и Кина едва дождалась, пока считанные друзья покойного наконец разошлись по домам и оставили ее одну. Она просмотрела бумаги, лежавшие на письменном столе, и печально улыбнулась. Конечно, здесь царил полный порядок, отец всегда был таким аккуратным! Похоже, он готовился к смерти заранее, поскольку давно уже страдал от тромбоза коронарных сосудов. Завещание Алана Уитмэна оказалось столь же простым, как и сам этот прямолинейный, искренний человек. Отец оставил Кине в наследство дои и все свои жалкие сбережения.

Кина расстроилась, подсчитав, что все состояние отца едва-едва превышало прибыль от ее работы за один день. Она встала из-за стола и подошла к окну.

Отец никогда не позволял ей посылать ему деньги и даже не разрешил купить ему в подарок новый автомобиль. Он очень любил свою дочь, но, подобно ей самой, высоко ценил независимость и не хотел принимать то, чего не заслужил своим трудом. Впрочем, успехами Кины он гордился и часто говорил ей об этом.

Кина взглянула в окно на узкую тропинку, ведущую от дома к городку. В очередной раз она задалась вопросом: интересно, узнали бы ее сейчас одноклассники? В ранней юности Кина была болезненно застенчивой и неуклюжей, любая одежда почему-то всегда висела на ней мешком. Почти все ее школьные товарищи смеялись над ней, издевались над тем, как она одевается, и говорили, что ходит она с грацией пеликана. В этом маленьком городке Кина чувствовала себя также, как воробей в ястребином гнезде. Алан Уитмэн переехал сюда из Майами и обосновался в этом симпатичном на первый взгляд местечке надеясь открыть свое дело. Но болезнь нарушила его планы и подорвала бюджет. Поэтому Алан устроился на текстильный завод - в надежде, что проработает там лишь до тех пор, пока не сможет снова твердо встать на ноги. Но выплаты за купленный в рассрочку дом и счета от врача не позволяли уйти с ненавистной работы, и Алан вскоре понял, что выхода нет. Он влип. Осознав это он совсем пал духом, и просторный светлый дом, на который Уитмен потратил сбережения всей своей жизни, с тех пор больше не оглашали звуки веселья и радостного смеха. Все планы Алана терпели крах. Он потратил жизнь на бесплодную погоню за химерами, и вершиной его достижений стало место на поточной линии по пошиву брюк.