Анна Дубчак - Желтые перчатки

– Разве я похожа на зайчиху? – Они шли и несли такую чушь, что, если бы кто-нибудь подслушал их разговор, подумал бы, что люди объясняются только им известными словами-символами.

И так, перебрасываясь ничего не значащими фразами, они свернули в Столешников переулок, прошли по узкой, густой от магазинов и машин Пушкинской до Китай-города и побрели дальше, по Солянке.

На станции метро «Новокузнецкая» зачем-то сели в метро, устроились на уютном диванчике в самом конце вагона и помчались в неизвестном направлении: куда, зачем?! Затем начались какие-то пересадки, переходы, движение в обратную сторону и снова вагон, люди, диванчик и постоянное сладчайшее ощущение того, что они вместе.

Все это время Валентина говорила что-то о своих клиентках, о том, что даже здесь, в Москве, проблематично купить настоящий шелковый бархат, не говоря уже о панбархате. Или вообще принималась лихорадочно рассуждать о том, как бы ей жилось в ТЮРЬМЕ, если бы после сегодняшнего инцидента на нее завели уголовное дело, совершенно не отдавая, конечно же, себе отчета в том, насколько серьезны могли бы быть последствия…

Невский слушал и наслаждался просто звучанием ее голоса.

Густые рыжие волосы Валентины в замкнутом пространстве ярко освещенного вагона метро горели теплым оранжевым блеском, подчеркивая матовую белизну кожи.

Валентина была так хороша, что пассажиры, входящие в вагон, не упускали возможности полюбоваться на яркую, можно даже сказать, экстравагантную девушку в золотисто-черно-желтых тонах.

На улице 26 Бакинских комиссаров зашли в бар при какой-то гостинице, заказали коньяк с лимонным соком и уселись на высокие стулья, прислушиваясь к собственным ощущениям и пытаясь каждый для себя определить, что же происходит и почему они до сих пор вместе? Вечер лениво перекатывался в ночь. Выпитый коньяк, тихая музыка, расслабляющая душу грустным соло саксофона, янтарный свет, льющийся откуда-то сверху и превращающий бар в подобие прозрачной стеклянной коробки с апельсиновым желе, – все это опьяняло и наводило на самые смелые мысли и желания.

Когда Невский, долгое время молчавший и только слушавший тихий говорок Валентины, нежно коснулся ее руки, она вдруг вспомнила, что сегодня пятница и что к ней должен прийти Сергей и принести кольца. Что она НЕВЕСТА и не имеет в принципе права на такое вот легкомысленное поведение. Но шли минуты, часы, но Валентина вместо того чтобы лететь домой и объясняться с человеком – которого еще вчера, как ей казалось, она любила и за которого собиралась выходить замуж, – почему она задержалась, продолжала находиться в том сомнамбулическом состоянии, которое сродни гипнозу, и ждала, что вот-вот что-то произойдет.

Она тоже замолчала. Ей почему-то захотелось плакать.

Наверно, из-за невозможности изменить свою жизнь, потому что слишком далеко зашли ее отношения с Сергеем… Да, после всего, что он для нее сделал, она просто не имеет права расстаться с ним. И еще ей хотелось плакать потому, что у Невского скорее всего есть семья. Но Валентина молчала и не хотела его ни о чем расспрашивать. Это не имело на тот момент никакого смысла. Она жила минутами, проведенными рядом с ним, и с ужасом, граничащим с паникой, вдруг поняла, что влюбилась. И что это чувство, как внезапная болезнь, разрушило в одночасье все ее представления об ответственности и порядочности, какие только имелись… И это все произошло с рассудочной, серьезной и очень уравновешенной Валентиной, которая всегда смеялась над слабостью и страстью тех женщин, с которыми была знакома и в тайны которых была посвящена.

У Невского же ситуация была много сложнее. Он уже месяц как был женат на Анне, дочери академика Вельде, старинного приятеля отца, и через неделю Игорь с молодой женой должен был отправиться в Англию, в свадебное путешествие. Они бы улетели еще раньше, сразу после свадьбы, да помешала погода – в Москве гремели грозы, а потом город долгое время жил в густом молочном тумане.

Анна – сложное, противоречивое существо, наделенное острым умом, хитростью, переполненное до краев амбициями и чувством собственного достоинства, тем не менее больше всего на свете любила Игоря. Еще со школы. И положила немало сил на то, чтобы обратить на себя его внимание. В ход шло все, что только возможно в подобных случаях: совместные обеды и ужины двух семей – Невских и Вельде, сногсшибательные наряды, тысячи разного рода провокаций, способствующих сближению двух свободных молодых людей, тщательно сыгранные сцены ревности и страсти, любви и заботы, всего не перечесть.