Черри Лавджой - Я снова полюбила

Их глаза встретились. Щеки Алиши вспыхнули.

— Ах да, и не говорите! — спохватилась она. — У меня промокли ноги, хотя я только дошла от машины до двери этого кафе.

Он кивнул, улыбнулся и посмотрел в окно.

Какое у него лицо, подумала Алиша, не смазливое, как у зеленых юнцов, а именно красивое, по-мужски.

— Вы ничего не едите, — заметила она, снова вспомнив о еде и отломив кусочек омлета.

— Я не голоден. Просто пережидаю дождь. А вот вы… — Незнакомец шутливо сделал большие глаза и окинул взглядом крошечный круглый столик, две трети которого занимал заставленный тарелками поднос Алиши.

Она сдавленно засмеялась, затем прожевала и ответила:

— Работа измотала.

— А кем вы работаете?

— Парикмахер-визажист. Целый день на ногах.

— Понимаю.

— Вы тоже парикмахер? — пошутила Алиша, еще раз окинув взглядом дорогой костюм незнакомца. От ее глаз не укрылся замысловатый узор нитей ткани, необычный черный цвет, отливающий синевато-серым, жемчужно-серая рубашка и тонкий, по моде, галстук на два тона темнее.

— Нет, я адвокат, — улыбнулся незнакомец. — И мне тоже приходится побегать.

— Я где-то слышала, — Алиша задумчиво повертела в руке вилку, и в жесте этом была некоторая доля кокетства, — что хороший адвокат — на две трети актер, а на одну — и только на одну! — юрист. Это так?

— А вы считаете меня хорошим адвокатом?

— Сложно сказать, — слукавила она и посмотрела ему в глаза.

— Вы невероятно интересная личность. — Незнакомец улыбнулся одними уголками губ, и Алиша почувствовала, как по ее щекам разливается краска.

Что с ней? Ее смутил банальный комплимент? Успокойся, Алиша, сказала она сама себе, — наверное, ты просто долго не общалась с мужчинами.

— Очень интересная, — повторил он. — И я не понимаю, зачем такой интересной, привлекательной и умной девушке расстраивать чужие свадьбы…

Алиша во все глаза уставилась на незнакомца. Тот, ничуть не смутившись, выжидательно смотрел на нее. Его губы насмешливо скривились. После сказанной им фразы Алише показалось, что ее сердце на секунду остановилось, но затем забилось с удвоенной скоростью. Такого поворота событий она совсем не ожидала. Стоит ли говорить, что она перестала есть, а ее рука с вилкой зависла над тарелкой?

— О чем вы? — наконец выдавила из себя Алиша.

— Не притворяйтесь, — рассмеялся незнакомец, — Вы прекрасно знаете о чем. Сорок минут назад. Свадьба Джереми Фоула и Леоноры Бейкер. Я был на ней в качестве гостя со стороны невесты.

— Вы были на свадьбе? — переспросила опешившая Алиша.

— Показать приглашение или поверите мне на слово? — Незнакомец иронично приподнял бровь. Затем он наклонился ближе к Алише и заговорщицки прошептал: — Зачем вам все это? Вы пришли на свадьбу парня, который вас бросил, чтобы всему миру поведать о своих страданиях? Чего вы хотели? Жалости? Хотели вызвать у Джереми чувство вины? Да ему плевать на вас! Неужели вы этого не понимаете?

Лицо Алиши вспыхнуло. Да кто он такой, чтобы со мной так разговаривать, мысленно возмутилась она, однако вслух ничего не сказала. Отчетливая, прекрасно поставленная речь незнакомца — он ведь адвокат! — сводила на нет все попытки Алиши собраться с мыслями и ответить. А ведь она полагала, что научилась окончательно и бесповоротно ставить на место кого бы то ни было и с достоинством выходить из любой словесной перепалки! Мне еще тренироваться и тренироваться, она мысленно признала свое поражение в этом раунде. А незнакомец продолжал:

— И неужто вы и правда думаете, что из-за вашей глупой выходки невеста с ним расстанется? Я могу заявить со стопроцентной точностью: сейчас эти голубки уже вовсю строят планы по проведению повторной церемонии. Так чего вы добивались?

— Я просто хотела…

Алиша ничего не могла с собой поделать. Ее голова отказывалась выдавать заготовленные — как ей казалось, на все случаи жизни — фразы, тело не слушалось: Алиша сидела сгорбившись, уперев взгляд в крышку стола. Лишь бы не смотреть ему в глаза! А иначе, опасалась она, этот пристальный насмешливый взгляд холодных серых глаз проникнет ей прямиком в душу и прочитает ее, эту душу, как книгу. Что этот парень смог бы там увидеть? Алишу, которая любила и которую предали? Понял бы, в каком состоянии она находилась, явившись в церковь, чтобы отомстить тому, кто причинил ей столько боли? А смог бы он разглядеть тот далеко спрятанный серый островок печали в ее душе, который еще совсем недавно заставлял ее рыдать ночами, сидя на полу в своей маленькой квартирке? Увидел бы скованное болью сердце?