Виктория Холт - Седьмая девственница

— Кого найдут?

— Ройбена Пенгастера. Он сбежал. Думают, что он скорее всего вернется сюда.

Ройбен Пенгастер! Прошли годы с тех пор, как он пытался замуровать меня в стене. Порой я говорила себе: уж лучше бы у него получилось задуманное — тогда я бы встретила смерть, веря, что Ким любит меня, как я люблю его; а узнать, что на самом деле все было иначе, оказалось величайшей трагедией моей жизни.

Я рассмеялась.

— Я не боюсь.

— Послушайте, Керенса, — заговорил Ким; голос у него был напряженный, взгляд отуманен беспокойством. — Мне сообщили об этом из Бодмина. Они очень встревожены. В последние несколько дней он вел себя странно. Сказал, что ему надо кое-что сделать. Ему помешали сделать это перед тем, как его увезли. Они убеждены, что Ройбен вернется сюда.

— Тогда, значит, здесь расставят караульных. Его будут искать.

— Такие, как он, хитрые. Вспомните, что он едва не натворил тогда.

— Если бы не вы, Ким, — мягко напомнила ему я. Ким нетерпеливо пожал плечами.

— Пойдемте в аббатство. Тогда у нас будет спокойней на сердце.

Я подумала, а почему у вас должно стать спокойно на сердце? В моем сердце уже столько лет нет покоя из-за вас. Я сказала:

— Вы преувеличиваете. Мне и тут будет хорошо. Я не пойду.

— Это безумие, — настаивал Ким, а Меллиора чуть не расплакалась.

— Что ж, тогда мы придем сюда, — предложил Ким. Мне доставляло радость видеть его тревогу. Мне хотелось, чтобы он беспокоился обо мне всю ночь.

— Нет, вы сюда не приходите, это лишнее, — поставила я точку. — Не надо преувеличивать. Ройбен Пенгастер давно забыл о моем существовании.

Я отослала их и стала ждать.

Ночь в Дауэр Хауз. Карлион в школе. Дейзи по-прежнему со мной. Я ничего не сказала ей, потому что не хотела ее пугать. Она спала в своей комнате.

Я села у окна. Ночь была безлунная, но морозная, и звезды светили ярко.

Мне как раз был виден хоровод камней. Что это за шум там? Что за звук я услышала? Опускают оконную раму? Поднимают защелку на двери?

Почему я чувствую такой подъем? Кроме того, что я, как обычно, заперла дверь, больше никаких мер предосторожности предпринято не было. Знает ли он, где меня искать? Когда его увезли, я жила в Дауэр Хауз, где и сейчас живу.

Найдет ли он способ проникнуть в дом? Услышу ли я крадущиеся шаги у самой двери, этот внезапный страшный смех? Он до сих пор слышится мне во сне. Порой мне виделись большие сильные руки, готовые сомкнуться у меня на горле.

Порой я кричала в ночи:

— Зачем Ким пришел и спас меня? Лучше бы он оставил меня умирать.

Вот почему я сидела сейчас, то ли боясь, то ли надеясь. Мне хотелось убедиться, выяснить для себя, рада я или сожалею о том, что осталась жива.

Я представила его себе: горящие глаза, сумасшедший смех. Знала, что он сбежал, чтобы прийти за мной. Ройбен психически болен — опасно болен; но Ким был прав, говоря, что у таких людей своя хитрость. Вот когда он придет за мной, я узнаю.

Он убьет меня, может, спрячет где-нибудь, пока не сумеет замуровать в стену. Я знала, он верит, что должен это сделать.

Замурованная, как Седьмая Девственница! Уже долгие годы была я замурована, отгорожена от всего, что делает жизнь счастливой. Солнечный свет не согревал меня, жизнь моя была и не жизнь вовсе.

Не шаги ли там внизу? Я прошла к окну и увидела снаружи темную фигуру в тени садовой изгороди. У меня пересохло в горле, а когда я попыталась закричать, мне отказал голос.

Там был Ройбен. Он пришел за мной, как и говорил. Ну, конечно же, пришел. Разве не с этой целью он бежал? Ему надо было кое-что сделать, и вот он пришел…

Пока я стояла у окна, неспособная в ту секунду ни двинуться, ни сообразить, что делать, все вспомнилось мне очень ясно. Вновь я пережила тот ужас, когда оказалась наедине с Ройбеном в домике, и потом, когда немного пришла в себя на холодном ночном воздухе перед тем, как он собрался запихнуть меня в стену, и заглянула в лицо смерти.

Тут я поняла, что мне не хочется умирать. Что я хочу жить, несмотря ни на что.

А там, снаружи, был Ройбен, карауливший меня, чтобы убить.

Силуэт скрылся за изгородью, и мне стало ясно, что он придвинулся поближе к дому.

Я накинула халат. Я не знала, что делать. Я вся дрожала. Одна только мысль билась и билась у меня в голове: «О, Господи, позволь мне остаться жить. Я не хочу умирать!»

Скоро ли он придумает, как проникнуть в дом? Все было заперто, но такие, как Ройбен, чей мозг направлен на решение всего одной задачи, часто его находят.