Лайана Камп - Я это запомню

Взглянув в сторону паддока, где суетилось несколько человек, помогая жокею, который должен был скакать перед Фредом, она повернулась к нему с лукавым видом.

— Не пора ли тебе приготовиться к скачке, ковбой?

Его глаза последовали за ее взглядом и сузились при виде развернувшейся вокруг паддока бурной деятельности. Выругавшись себе под нос, он сделал один шаг в сторону от нее, потом второй.

— За тобой танец, — поспешно сказал Норман. — Когда я смогу его получить? Как насчет сегодняшнего вечера?

Сладко улыбаясь, Дора проговорила:

— А как насчет какого-нибудь вечера году этак в две тысячи втором? Мне это подойдет. А как тебе?

— Да ладно, не надо быть такой злючкой. Я хороший парень, — с улыбкой заверил ее Фред. — Спроси любого. Они тебе скажут, что я так же безопасен, как блоха.

— Это совсем не аргумент в твою пользу. Блохи переносят бубонную чуму.

Он фыркнул и рассмеялся. Черт побери, ну почему не налететь на нее пятнадцатью минутами раньше? Тогда у него было бы время поговорить. В расстройстве Фред взглянул через плечо и увидел, что его друзья машут руками и кричат, чтобы он поторопился. Выругавшись еще раз, он бегом бросился к паддоку, крикнув напоследок Доре через плечо:

— Мы еще не все обсудили! Подожди меня! После того, как он взобрался на металлические трубы, ограждавшие паддок, у него уже не оставалось времени ни на какие другие мысли, кроме как о предстоящей скачке. Усевшись на лошадь, Фред потуже затянул подпругу и постарался поплотнее устроиться на спине Проказницы. Он чувствовал, что животное находится в состоянии крайнего нетерпения, хотя оно вроде бы спокойно ждало, пока откроются ворота. Лошадь была вполне послушной… пока. Но Норман, уже видевший ее на других родео, знал, что в ту же секунду, как только Проказница вырвется на арену, она станет совершенно непредсказуемой, попросту сумасшедшей.

— Черт побери, Фред, мы уж думали, что кобылу придется снимать со скачек. Ты уселся?

— Арена свободна, ковбой. Мы будем готовы, как только будешь готов ты.

— Ну, выезжай и скачи, Норман. Вперед!

Со всех сторон сыпались советы, но Фред их едва слышал. Потуже натянув на голову черную ковбойскую шляпу, он убедился, что его левая рука плотно держит рукоятку подпруги. Заняв нужную позицию, сжав коленями бока кобылы и еще не прикасаясь к животному шпорами, он глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Сердце его билось толчками, по жилам разлился поток адреналина, и Фред кивнул головой, подавая сигнал открыть ворота.

Время, казалось, остановилось, а потом было такое ощущение, что на него разом набросились все черти преисподней. Засов открылся с теперь уже знакомым лязгом, ворота распахнулись настежь, Проказница вырвалась из тесного паддока на свободу и тут же бросилась в бой. Уперевшись всеми четырьмя копытами в землю, она дугой выгибала спину, изгибалась и выворачивалась, с шумом выпускала из ноздрей воздух в попытках ослабить обхватывавшую ее туго затянутую подпругу.

Чувствуя себя марионеткой, которую дергают за веревочку, Норман пытался сосредоточиться на самой механике скачки. С первого момента, как Проказница выскочила на арену, он начал колоть ее шпорами, чтобы заставить двигаться, что было одним из непременных условий скачек на неоседланных лошадях, потом постарался заставить ее идти плавно, что принесло бы ему дополнительные очки у судей. Но Проказница не давала ему возможности справиться с этой задачей.

Норман мог бы поклясться, что животное прекрасно знало, что он собирается предпринять в следующий момент, и на каждом шагу стремилось разрушить его планы. Неожиданно она пошла вперед легким, слегка подпрыгивающим галопом, что позволяло ему гораздо легче удерживаться на ее спине. Но как только Фред начал приноравливаться к такому ритму, лошадь без предупреждения круто развернулась, и все, что ему оставалось делать, — как можно крепче вцепиться в нее и ждать, пока прозвучит звонок, оповещающий об окончании скачки. Потом, буквально за долю секунды до того, как он прозвенел, Проказница неожиданно развернулась в противоположном направлении. Не готовый к столь резкой перемене, Норман взлетел в воздух как раз в тот момент, когда раздался звонок.

Он сильно ударился о землю, но, по счастью, упал достаточно далеко от бьющих по воздуху лошадиных копыт. Замычав сквозь стиснутые зубы от потрясшего все его тело падения, он встал на ноги и отряхнулся, сердито глядя на кобылу, которая теперь, когда шпоры наездника больше не терзали ее и сам он слетел с ее спины, выглядела смирной, как ягненок. Триумфально задрав хвост, она рысью убежала с арены, и — Фред мог поклясться — на морде у нее играла улыбка.