Вайолетт Лайонз - В обмен на рай

Длинные пальцы теребили браслет золотых часов, выдавая волнение, скрывавшееся под маской железного самообладания.

— Когда он дарил мне эти часы, то заставил поклясться, что я женюсь только на той девушке, в которой буду абсолютно уверен. Что моей женой станет только та, которая будет верить в меня так же, как моя бабушка верила в него. Я дал ему слово.

— Ох!

Ее тяжелый вздох был задумчивым и унылым. Теперь она понимала, что именно руководило Лоренцо. Что он чувствовал, будучи связан обещанием, данным деду, и почему ее собственные действия заставили Лоренцо решить, что она не та женщина, которую дед выбрал бы для своего внука.

— Я понимаю, — тихо сказала она. — Теперь я вижу, почему ты не мог на мне жениться. Но сейчас это не имеет значения…

— Нет, имеет! — с жаром прервал ее Лоренцо. — И очень большое! Потому что я был глуп, слеп и не видел того, что было у меня под носом! Мне хотелось убить эту крысу Стоу, но истина заключается в том, что я вел себя ничуть не лучше. Когда ты рассказала мне о том, что произошло сегодня вечером, я увидел себя в зеркале, и можешь поверить, удовольствия мне это не доставило. Есть много общего между поведением этой свиньи и моим собственным…

— Нет! — Джесс не позволила ему продолжить и теперь сама положила палец на его губы. — Лоренцо, нет!

— Да!

Скарабелли гневно отстранился, схватил ее руку, взял другую и положил обе к себе на колени.

— Я предлагал тебе только деньги и секс. Говорил, что люблю, но позволил гордости ослепить себя. С самого начала я считал: если бы ты любила меня, то никогда не стала бы сомневаться во мне, ни на секунду. Хуже другое. Я сам сомневался в тебе, но был слишком горд, чтобы признать это. В тот день, когда ты пришла ко мне и рассказала про грязную ложь Кэти, я сознательно не пытался переубедить тебя. Я видел в этом испытание твоей любви. Испытание, которое я не имел права отменить.

— И которого я не выдержала…

— Нет! — Лоренцо отчаянно замотал темной головой. — Нет, это я не выдержал. Потому что в глубине души я боялся. Боялся того, что ты не любишь меня так сильно, как казалось. Что ты действительно можешь поверить, будто я способен на измену и бессердечие…

— Если ты чего-то и боялся, то очень успешно скрывал это.

Так же, как страх перед лифтами, который он отказывался признавать, считая, что такой отказ помешает этой мании влиять на его жизнь.

— Ты был таким холодным, таким чужим…

— Это была только маска, — возразил Лоренцо. — А за ней скрывался животный, выворачивающий душу страх… и чувство вины.

— Вины? — эхом повторила Джесс, вернулась в тот страшный день и вспомнила странную вспышку в его глазах, которую тогда приняла за доказательство измены.

— Чувство вины за то, как я обращался с тобой. Я стыдился своего поведения и того, что причинил тебе такую боль, но скорее умер бы, чем признался в этом. Я позволил гордости взять надо мной верх и в результате потерял тебя.

Черные глаза смотрели ей прямо в душу, и Джесс застыла на месте, зачарованная силой горевшего в них чувства, потеряла дар речи и едва дышала. Она так сосредоточилась на его словах, что казалось, будто ее сердце перестало биться.

— Я уехал и поклялся, что забуду тебя. Но не смог перестать о тебе думать. Два года я терпел эту пытку. С проблемами в нью-йоркском офисе мог справиться любой из десятка людей, но я воспользовался этой возможностью вернуться в Америку, а приглашение Брендана дало мне прекрасный повод осуществить то, для чего я приехал. Но я все равно нашел бы тебя. Потому что не мог без тебя жить.

Он выпустил одну руку Джесс и нежно прикоснулся к щеке молодой женщины.

— И тут снова на моем пути встала дурацкая гордость. Вот почему я заставил тебя заключить эту отвратительную сделку. Я бы сделал все, что в моих силах, чтобы удержать тебя как можно дольше.

Кончик его большого пальца скользнул по щеке Джесс, стирая остатки слез. Выражение лица Лоренцо было внимательным и задумчивым.

— Я говорил себе, что мне нужны доказательства истинности твоей любви и доверия, хотя эти доказательства все время были у меня перед глазами. То, как ты приняла меня. То, как вела себя. То, как позволяла обращаться с тобой. Я не понимал ни этого, ни своих собственных чувств. Но знал, что мать поймет. Вот почему я так быстро увез тебя с Сицилии. Ей хватило бы одного взгляда на мое лицо, чтобы понять, что я все еще схожу по тебе с ума. И молчать об этом она бы не стала. А потом настал тот вечер…