Вайолетт Лайонз - В обмен на рай

— Господи, Джесс! Ты должна что-нибудь сказать! Ты прибежала сюда испуганная до полусмерти, дрожишь как осиновый лист и не говоришь, почему! О Боже!..

Он осекся и покачал головой, досадуя на собственную глупость.

— Извини. Я понимаю, тебе не до того. Прости меня, милая…

Удивительно, но эти слова подействовали на Джесс совсем не так, как можно было ожидать. Услышав в его тоне непритворную нежность и что-то похожее на отчаяние, молодая женщина очнулась от страха.

Ее распухшие от слез глаза открылись и увидели пылающий взгляд, в котором читались такая неуверенность и такая боль, что Джесс захотелось утешить его. Она совсем забыла, что сама прибежала к нему за утешением.

— Все… все в порядке, — дрожащим голосом промолвила она. — Я понимаю, что тебе нужно… нужно…

Джесс начала сначала, но ее голос сорвался снова. Сдавленно чертыхнувшись, Лоренцо поднялся на ноги и прошел в дальний конец комнаты. Джесс услышала звяканье бутылки о край бокала; затем Скарабелли вернулся и вложил в ее ватные пальцы хрустальный бокал с бренди.

— Выпей! — резко приказал он.

— Я не люблю бренди! — всхлипнула Джесс.

— Можешь не любить, но немедленно выпей!

Это было до того знакомо, что дрожащие губы Джесс растянулись в невольной улыбке. Вот он, ее Лоренцо Великолепный, которого она знает и любит!

— Что ты сказала?

К ужасу Джесс, она поняла, что говорит вслух и что чуткий слух Скарабелли уловил ее слова.

— Ничего…

Она была не в силах говорить. Лоренцо мог волноваться и сочувствовать ей, но так на его месте вел бы себя любой, увидев ее в таком состоянии. Нельзя было без подготовки выложить все, что она чувствовала.

Поэтому Джесс заставила себя сделать глоток бренди и состроила гримасу, когда терпкая жидкость обожгла ей горло. Надо признаться, после этого ей действительно полегчало. По венам заструилось тепло, и озноб, колотивший Джесс, несмотря на теплый вечер, тут же бесследно исчез.

Лоренцо молча сидел рядом. Крупное тело Скарабелли напряглось, и Джесс ощущала, что он борется с собой, пытаясь не спрашивать, какие драматические обстоятельства привели ее к нему в дом. Но он ни словом ни жестом не выдавал своего нетерпения и не заставлял ее говорить. Просто ждал, когда она повернется к нему.

— Я… я должна объяснить… — начала она, но испуганно осеклась, увидев, как Лоренцо яростно замотал головой.

— Ты ничего не должна, — хрипло сказал он. — Я дурак, что спросил. Ты пришла сюда такая расстроенная, что не могла слова молвить, а я накинулся на тебя как прокурор и только испортил дело. Прости меня… Должно быть, я просто свихнулся от беспокойства и потерял голову.

— Но я хочу рассказать, — дрожащим голосом возразила она, пораженная словами «я просто свихнулся от беспокойства». — Хочу, чтобы ты знал, что случилось.

Рассказ не занял много времени. Подкрепившись еще парой глотков бренди, Джесс выпалила несколько фраз, прерывавшихся всхлипываниями лишь в самых драматических местах.

Она даже не успела толком закончить. Как только Джесс упомянула Фреда Стоу, лицо Лоренцо приобрело мрачное, угрожающее выражение. А когда она притронулась к местам, которые подверглись нападению, Скарабелли начал их осматривать, бормоча себе под нос цветистые итальянские ругательства. Его глаза побелели от гнева.

— Ублюдок! — прорычал Лоренцо и порывисто вскочил на ноги; ярость не давала ему сидеть спокойно. Он ударил кулаком по ладони так громко, что Джесс невольно сжалась.

— Лоренцо… — начала она.

Но Скарабелли уже ничего не слышал.

— Я убью его! — заявил он совершенно другим тоном. В его голосе еще слышался гнев, но теперь к нему примешивалась холодная, лютая злоба, куда более страшная, чем все предыдущее. — Я вобью эти слова в его поганую глотку и…

— Лоренцо, нет! Не надо! Я не хочу!

Сначала Джесс казалось, что Скарабелли все еще не слышит ее, но затем он медленно обернулся и взял себя в руки — правда, с заметным трудом.

— Тогда в полицию.

Это было утверждение, а не вопрос.

— Нет. Этого тоже не нужно. Ничего не нужно.

— Ничего не нужно? Джесс, посмотри на себя! Разве можно видеть это и не наказать мерзавца, который посмел поднять на тебя руку?

Красноречивый жест Скарабелли заставил Джесс посмотреть на себя впервые с тех пор, как она переступила порог его квартиры. Увиденное заставило ее ахнуть и широко раскрыть глаза.

Воротник платья был разорван. Из-под большого куска ткани, мотавшегося туда и сюда, был виден кружевной лифчик. А на белоснежной коже красовалась алая царапина, оставленная перстнем-печаткой.