Инид Джохансон - Удар молнии

— Я позвоню, чтобы принесли чаю? — бесстрастно осведомилась Эмили. — Ты выглядишь усталой с дороги.

Да, подумала Сара, только дорога здесь ни при чем. Две бессонные ночи подряд и образ Дэвида Бартона, терзающий ее мысли, не способствовали бодрости духа.

— Спасибо, тетя, я не хочу чаю. Как дядя?

— Неплохо, насколько это возможно в его состоянии. Он волнуется из-за компании, а я пытаюсь убедить его, что Фил справится с делами.

Сара некоторое время поддерживала любезную светскую беседу, потом извинилась и отправилась искать дядю. Он сидел в библиотеке с семейным альбомом на коленях.

— Чем старше я становлюсь, тем чаще заглядываю в прошлое, — произнес Николас Торн вместо приветствия.

Сара не удивилась. Именно за такие замечания, полные человечности, она любила его больше, чем тетку и кузена Фила.

— Никто не сказал мне, что ты приезжаешь. — Он вопросительно взглянул на племянницу.

Она села, утонув в глубоком кресле.

— Никто и не знал, — это было внезапное решение.

— Ага.

У Николаса был озадаченный вид. Он не мог представить себе, что можно действовать спонтанно. Годы жизни с тетей Эмили сделали его очень осторожным, очень аккуратным, всегда застрахованным от случайностей.

— Как ваши дела? — Девушка вгляделась в его лицо.

Старик выглядел намного более хрупким, чем пару месяцев назад, когда они виделись в последний раз.

— Неплохо для моего положения.

Мимолетный ужас промелькнул в его глазах. В доме Торнов не принято было проявлять эмоции, даже если это был страх смерти. Сара, понимая это, сменила тему.

— Фил приедет на уик-энд? — спросила она, надеясь получить отрицательный ответ.

Ее кузен всегда был человеком самодовольным и спесивым, даже в свои семнадцать, когда она, четырнадцатилетняя, пыталась подружиться с единственным молодым человеком в доме, населенном какими-то старыми сухими автоматами. Но Фил всем своим видом давал понять, что считает ее появление в доме вторжением в свою частную жизнь. Именно взаимоотношения с ним послужили причиной того, что Сара решила искать работу на стороне, а не в семейной фирме.

— Нет, он занят на каких-то совещаниях. Посмотри. — Дядя указал пальцем на альбом, как бы желая сменить тему.

Саре показалось, что она задела его, напомнив о сыне. В той отвратительной заметке шла речь о другой стороне характера Фила — его скрытой агрессивности.

— Это мы с твоим отцом. Играем в крикет пятьдесят лет назад. Мне было шестнадцать, ему — почти восемнадцать.

Сара посмотрела на фотографию. Двое юношей в белой фланели выглядели до смешного торжественно. Она улыбнулась, узнавая отца. Его упрямо выдвинутый вперед подбородок уже тогда говорил о решительном характере.

Николас Торн, неверно истолковав ее улыбку, покачал головой.

— Тебе, наверное, трудно представить нас молодыми. Но мы ими были. Боже мой, мы были пылкими, немного надменными, и хорошо знали, чего хотим, — по крайней мере, думали, что знали. — Его плечи опустились, глаза смотрели в далекое прошлое. — Мы надолго отложили брак, — твой отец женился даже позже, чем я, — так что вы, молодежь, считаете, что мы родились уже стариками. Уверяю тебя, это совсем не так!

— Вы все еще горюете о нем, — мягко сказала Сара.

Иногда она тоже очень остро чувствовала потерю родителей и, может быть, именно это сближало ее с дядей. Сейчас, впервые с того времени, как Сара стала взрослой, ей нужна была поддержка близкого человека.

Словно почувствовав это, Николас на мгновение коснулся ее локтя, но тут же отдернул руку, смутившись такой демонстрацией привязанности. Но девушка была благодарна и за это.

Пальцы старика гладили фотографию, как будто эти прикосновения могли вернуть далекие дни, ушедшую юность, как будто он искал в прошлом драгоценные мгновения надежды, которая так и не осуществилась. Сара внезапно поняла его состояние, и ее охватила печаль.

Сидя рядом с этим старым человеком, она еще раз убедилась, что не может омрачить горечью семейного позора его последние годы, а может, и сократить их.

Решение заплатить Локвуду было правильным. А единственный путь к наследству лежал через брак. Итак, ее предложение Дэвиду было неизбежно.

Но тут Сара вдруг снова запаниковала. Она, женщина, опустилась до того, чтобы просить руки мужчины, да еще своего шефа. Неизвестно, к какому решению он придет. Возможно, просто уволит ее и посоветует полечиться несколько месяцев в санатории!

Ей хотелось дать волю истерике — кричать, визжать и швырять вещи, — лишь бы выплеснуть свои эмоции. Но она взяла себя в руки и предложила дяде немного погулять в парке: