Барбара Ханней - Под шепот океана

Она отвернулась.

– Мы в списке очередников, но доктор сказал, что наш лучший шанс – это ты, Гас.

Он мрачно кивнул.

– Сколько времени еще есть?

– Чем скорее будет произведена трансплантация, тем лучше.

– Надеюсь, я смогу помочь.

– Это было бы... – Губы Фрейи дрожали. Ей хотелось осыпать Гаса словами благодарности, но она знала, что ему это не понравится. Он по-прежнему на нее злился. Все же она понимала, что должна что-то сказать. – Мне жаль, что я так неожиданно все это на тебя вывалила. Я знаю, что доставляю тебе лишнее беспокойство...

Гас поднял руку, заставив ее замолчать.

– Это не лишнее беспокойство, – произнес он с едва скрываемым гневом. – Я отец мальчика.

Фрейя послушно кивнула. Именно такой реакции она и ожидала от Гаса. Он согласился помочь своему сыну. Это самое главное. Было бы несправедливо ждать от него, чтобы он простил ей ее молчание.

– Возможно, сегодня для Ника удачный день, – добавил Гас более мягким тоном.

К большому удивлению Фрейи, он улыбнулся. Это была печальная улыбка, но она вдруг обнаружила, что уголки ее губ тоже поднимаются.

– Я очень на это надеюсь, – ответила она.

– Дело тут ведь не только в совпадении групп крови, правда?

– Это первоочередное условие. Насколько я знаю, нужно сделать УЗИ внутренних органов. Насчет остального я не уверена, поскольку меня отбраковали сразу.

Вдруг Фрейя поняла, что должна отблагодарить Ника за его участие.

– Ты остановился в этом же отеле? – спросила она.

– Да.

Неожиданно ее щеки вспыхнули.

– У тебя есть какие-нибудь планы на сегодняшний вечер?

– Помимо встречи с тобой никаких.

– Может... э-э... хочешь поужинать?

На его лице промелькнуло удивление.

– Мне определенно нужно поесть, – сухо ответил Гас.

Он нарочно сделал вид, что не понял ее? Фрейя пришла в замешательство. Все же ей не давало покоя чувство вины перед ним, и ей хотелось протянуть ему оливковую ветвь.

Облизав высохшие от волнения губы, она попыталась снова:

– Позволь мне угостить тебя ужином, Гас. Это меньшее, что я могу для тебя сделать.

Гас слегка прищурился, и у нее перехватило дыхание. Она вдруг поняла, что не хочет сейчас с ним расставаться. Им о стольком еще нужно поговорить.

– Спасибо, но давай лучше в другой раз, – спокойно ответил Гас, достав из кармана рубашки ключ и посмотрев на брелок. – Я в номере шестьсот семь. Можешь утром позвонить мне и рассказать, как мне связаться с доктором.

– Да, конечно.

– В таком случае пока, Фрейя.

– Пока, Гас, – попрощалась она, подавляя разочарование.

Их встреча закончилась. Ни поцелуя в щеку, ни даже рукопожатия. Сегодня им не удастся навести мосты.

Возможно, никогда.

Вежливо кивнув, Гас повернулся и решительной поступью поднялся по лестнице, после чего скрылся за дверью.

Заказав ужин в ресторане отеля, Гас налил себе стакан скотча из мини-бара и залпом его осушил. Вскоре ему принесли лапшу по-сингапурски. Он ел ее, лежа на диване и смотря регби по спортивному каналу. Обычно он не пропускал ни одного матча Национальной лиги, но сейчас был слишком взволнован, чтобы сосредоточиться на игре. Не прошло и половины первого тайма, как он выключил телевизор, поставил тарелку с недоеденной лапшой на столик и вышел на балкон.

Глядя на темную мерцающую воду, он запретил себе злиться на Фрейю. Гневом Нику не поможешь, а он очень хотел ему помочь. С этой мыслью Гас заставил себя сосредоточиться на позитивных моментах. Он здоров, крепок физически, имеет подходящую группу крови, следовательно, может спокойно отдать мальчику одну почку. Насколько ему было известно, в большинстве случае после подобных операций люди могут вести нормальную жизнь.

Он хотел перестать испытывать боль всякий раз, когда думал об этих двенадцати годах. Ему казалось, что все это время он жил чужой жизнью. Он женился на другой женщине и провел много лет в Африке, прилагая все усилия, чтобы помочь местным жителям. И все это время у него был сын, для которого он ничего не сделал.

Он не сомневался, что Ник его сын. Иначе Фрейя просто не стала бы его беспокоить. Ему было так трудно свыкнуться с тем, что она не рассказала ему о ребенке. Но самую сильную боль ему причинял тот факт, что, если бы не болезнь Ника, он, скорее всего, так никогда бы и не узнал о его существовании.

Переведя взгляд на лунную дорожку, Гас вдруг в мыслях вернулся в Эритрею в один из многочисленных вечеров, когда он вместе со своей женой Моник ужинал на веранде их домика и любовался этой же самой луной.