Джилл Мэнселл: Поцелуй

— Плюс деньги за декабрь, — огрызнулся Лестер Маркхэм, — которые она истратила и, разумеется, «позабыла» об этом.

«Ого! Вот каким образом мама раздобыла денег на роскошный рождественский ужин в «Нико»».

— Ну, конечно, — примирительно сказала Катерина. — Я передам ей, как только она вернется, мистер Маркхэм. Не беспокойтесь.

— Я-то не беспокоюсь. Это вам лучше побеспокоиться. Если не получу денег, всей суммы, завтра утром, вы обе вылетите из квартиры. — Он фыркнул. — И я не шучу.

Джина не знала, почему делает это, даже не понимала, где находится, но она не могла вернуться домой. Лучше здесь, лишь бы не сидеть в пустой квартире и не переживать, в который раз, этот кошмар — уход Эндрю.

Джина судорожно вцепилась в руль, на мгновение она даже засомневалась, сможет ли когда-нибудь его выпустить. Она окончательно заблудилась, но, поскольку все равно ехать некуда, это не имело значения.

Уложив с виноватым видом два чемодана, Эндрю быстро ушел. Джина, не зная, чем заняться, выключила плиту и набрала ванну. А потом, не в силах раздеться — она и так чувствовала себя чересчур беззащитной, — выключила кран, посмотрела, как сливается в отверстие благоухающая сиренью вода, и пошла за пальто и ключами от машины.

Кататься сорок минут по Барбикану глупо и бессмысленно, Джина это знала. Но где-то здесь, в одном из многоэтажных домов, находится ее муж. Она убедила себя, что если сумеет его найти, то он непременно вернется. Джина поймала себя на том, что смотрит на освещенные окна, умоляя Эндрю появиться в одном из них. Глядя из окна на улицу, он непременно узнает ее машину и, охваченный раскаянием, бросится вниз по лестнице, обнимет Джину и будет умолять о прощении. Ничего подобного не случилось: в домах было слишком много квартир, а к этому часу его серебристо-серый «БМВ» уже стоял на одной из дорогих парковок. Да и у Эндрю наверняка имелись более интересные дела, чем глазеть в окно. Скорее всего, беременная любовница сейчас сидит рядом с ним, наслаждаясь победой, и с удовольствием слушает рассказ о событиях минувшего дня.

«Наверное, с любовницей обсуждает, как избавиться от надоевшей жены, — подумала Джина, объезжая неудачно припаркованную машину. К горлу подступил комок. — Что такое бывшая жена, в конце концов?.. Вероятно, они лежат в постели, страстно занимаются любовью и смеются, потому что Эндрю такой умный и все оказалось на удивление просто…»

Ослепнув от слез, Джина не заметила перекресток, и… машина содрогнулась от сильного удара. Джина с воплем нажала на тормоз. В ушах эхом отозвался еще один удар. Дрожа так, что с трудом удалось отстегнуть ремень безопасности, она справилась с подступающей тошнотой и открыла дверцу. Страх и паника погнали Джину к мотоциклисту, неподвижно лежащему в круге ярко-синего света, падающего из ближайшего бара.

«О Господи, — думала она, плача от ужаса, — я его убила! Он умер! Не допусти, Господи…»

Иззи была жива, но ошеломлена, поражена вспышкой боли в ноге и… абсолютно спокойна. Она лежала, свернувшись клубочком, на обочине и прислушивалась к истерическим женским воплям:

— Я убила его!.. Кто-нибудь, помогите!.. Я его убила!..

Приоткрыв один глаз, Иззи поняла, что ей очень плохо.

Буквально все вдруг заболело, ледяная сырость асфальта проникла сквозь одежду. Но, по крайней мере, она видела свой мотоцикл, и это приятно, пусть даже переднее колесо было чудовищно искривлено, а руль свернут.

Потом она заметила ноги женщины, которая создавала весь этот шум, худые ноги в светлых колготках и забрызганных грязью туфлях.

— Он не умер! — воскликнула она.

Иззи начала терять терпение. Она попыталась поднять голову, чтобы увидеть потерпевшего, шепча: «Господи, сколько же народу пострадало в этой аварии?» — но отчего-то не сумела это сделать. Раздосадованная собственной слабостью, она вновь уставилась на дурацкие тощие ноги.

— Успокойтесь, — с раздражением произнесла Иззи. — И пожалуйста, перестаньте орать. Лучше вызовите «Скорую помощь», черт возьми, умер он там или нет.

— Она еще не вполне пришла в себя, но, пожалуйста, не беспокойтесь, — произнес молодой врач. Он не упомянул о том, как Иззи, к восторгу сиделок, заявила, что у него шикарное тело. — Это все результат шока в сочетании с успокоительным, которое пришлось ей дать. Слава Богу, сотрясения мозга нет.

В половине четвертого утра больничный коридор тонул в темноте. Врач проводил Катерину в палату неподалеку от своего кабинета. С пересохшим от волнения ртом девушка встала в изножье постели. Мать полулежала на подушках и, кажется, спала. С рассыпавшимися по плечам темными волосами и размазанным макияжем Иззи казалась маленькой и беспомощной. Катерине трудно было поверить, что мама отделалась синяками, ссадинами и сломанной ногой.