Сесилия Ахерн - Люблю твои воспоминания

— Ну и что? Я все равно не понимаю. Кто-нибудь объясните мне.

— Переливание крови и пересадка сердца — в этом есть что-то общее, правда? — говорю я. — Кровь идет от сердца.

Кейт ахает.

— Кровь пришла прямо от его сердца, — мечтательно говорит она.

— Да, Кейт, что может быть романтичнее переливания крови? — комментирует Фрэнки. — Давайте я расскажу о том, что нашла в Сети, хорошо? Четвертый канал снял документальный фильм о людях, которым пересадили сердце, заявлявших о неожиданных побочных эффектах после операции. Речь в фильме идет Вот о чем: возможно ли, что вместе с трансплантированным органом пациент может получить также часть воспоминаний, вкусов, желаний и привычек до-мора? Там, в фильме, показано, как эти люди связываются с семьями доноров, пытаясь понять, что за новая жизнь появилась в них.

Фильм подвергает сомнению научное понимание того, как работает память, представив мнения ученых, которые первыми начали исследовать интеллект сердца и биохимическую основу памяти на клеточном уровне.

— Ага! То есть, если в сердце больше интеллекта, чем мы привыкли считать, значит, кровь, которая течет от чьего-то сердца, может быть носителем этого интеллекта. Таким образом, переливая Джойс кровь, они перелили и воспоминания этого парня? — спрашивает Кейт.

Никто не хочет ответить на этот вопрос «да». Все хотят сказать «нет». Кроме меня, уже свыкшейся за ночь с этой идеей.

— Но это же можно запросто узнать! — осеняет Кейт. — Нужно только выяснить, кто был твоим донором, Джойс.

— Не получится. — Фрэнки, как обычно, сбрасывает Кейт с небес на землю. — Такого рода информация конфиденциальна. Кроме того, не забывайте: за один раз Джастин мог сдать не больше пинты крови, да еще потом ее разделили на лейкоциты, эритроциты, плазму и тромбоциты. Так что Джойс досталась совсем небольшая часть его крови, вероятно смешанной с чьей-нибудь еще.

— Его кровь все еще течет в моем теле, — не соглашаюсь я. — Не важно, сколько ее там. И я помню, что чувствовала себя весьма необьмно, когда пришла в себя в больнице.

Подруги молчат: они уверены, что мои «весьма необычные» ощущения не имели ничего общего с переливанием крови, а были связаны только с трагедией, о которой у нас не принято упоминать, — потерей ребенка.

— Гугл нашел одного Джастина Хичкока! — Кейт победно смотрит на Фрэнки.

Я стискиваю руки. Пожалуйста, скажите мне, что я не выдумала все это, что он существует, что он не порождение моего воспаленного сознания!

— Итак, Джастин Хичкок был шляпником в Массачусетсе. Хм. Ну он хотя бы американец. Джойс, ты что-нибудь знаешь про шляпы?

— Про шляпы? Береты, панамы, фетровые шляпы, рыбацкие шляпы, бейсбольные кепки, твидовые кепки.

Папа снова отводит недоуменный взгляд от телевизора и бормочет:

— Твидовые кепки?…

— Канотье и тюбетейки, — добавляет Кейт.

— Цилиндры, — говорит Фрэнки и тут приходит в себя. — Подождите, при чем здесь шляпы?! Не только Джойс, кто угодно может назвать кучу шляп!

— Ты права, это как-то неправильно. Читай дальше, — подгоняю я Кейт.

— Джастин Хичкок переехал в Дирфилд в тысяча семьсот семьдесят четвертом году, участвовал в революции… По-моему, не то. Больше двухсот лет — это слишком много для мужчины твоей мечты.

— Стой, — прерывает ее Фрэнки, не желая, чтобы я потеряла надежду. — Под ним есть еще один Джастин Хичкок.

Санитарное управление Нью-Йорка…

— Нет, — раздраженно говорю я. — Я уже знаю, что он существует. Это просто смешно. Добавьте в поиск Тринити-колледж, он вел там семинар.

Тук- тук-тук.

— Нет. Ничего про Тринити-колледж.

— Ты уверена, что говорила с его дочерью? — спрашивает Кейт.

— Да, — отвечаю я сквозь зубы.

— А кто-нибудь еще видел, как ты говорила с этой девочкой? — ласково осведомляется она.

Я не обращаю на нее внимания.

— Добавляю в поиск слова «искусство», «архитектура», «французский», «латынь», «итальянский», — говорит Фрэнки под стук клавиш.

— Ага! Попался Джастин Хичкок! Приглашенный лектор в Тринити-колледже в Дублине. Факультет искусств и гуманитарных наук. Отделение искусства и архитектуры. Степень бакалавра, Чикаго, степень магистра, Чикаго, докторская степень, Сорбонна. Специализации — история итальянского Возрождения и барочной скульптуры, европейская живопись семнадцатого — девятнадцатого веков. Основатель и редактор «Обзора искусства и архитектуры». Соавтор книги «Золотой век голландской живописи: Вермеер, Метсю и Терборх», автор книги «Медь как холст». А также автор более пятидесяти работ в книгах, журналах, словарях и сборниках статей.