Эмма Ричмонд: За тридевять земель

— Ты так считаешь?

— Да.

Он поднял ее на руки и отнес в кресло. Она уютно устроилась на его коленях. Да, он встречался с другими женщинами, но никогда не чувствовал к ним то, что чувствовал к ней.

— У других женщин не было такой холодной внешности и такого огня внутри, — сказал он.

Это ли влекло его к ней? Он не знал.

— Правда? — спросила она.

— Правда.

— Поэтому ты всегда так напряжен?

— Не знаю.

— Скажи мне правду.

— Ты думаешь, это легко, Абби? Хотеть тебя каждую минуту, но бояться сделать что-то, в чем мы оба потом будем раскаиваться. Я даже не знаю, почему я так хочу тебя.

— Да, — согласилась она. Она тоже не знала. — Магия, я полагаю. — Она обвела губами линию его рта. — Что в тебе такого, что заставляет мое сердце биться быстрее? Твоя сила? Твоя сдержанность? Твои голубые глаза?

— Мое дружелюбие?

Она улыбнулась:

— Я ничего не знаю о тебе, только хочу прикасаться к тебе.

— И сегодня четверг.

— Да, я знаю.

— А завтра пятница.

— Да, я знаю. А за пятницей идет суббота. Что ты хочешь этим сказать, Сэм?

— Соревнования по гольфу. — А!

— Я буду отсутствовать три дня. И ты не сможешь меня касаться. Но не просись поехать со мной.

— И не мечтаю. Ты ждал, что я буду проситься?

— Да. Я не знаю ни одной знакомой женщины, которая отпустила бы своего мужчину одного.

— Отпустила бы? А как можно остановить их?

— Угрозами?!

— Я не угрожаю, а также не ворчу и не сплетничаю. И я никогда не понимала, почему некоторые мужчины и женщины стремятся стать такими собственниками. И так ревнивы. Я считаю, что хорошо, когда у людей разные интересы, когда они пользуются относительной свободой. Тогда им, по крайней мере, есть о чем поговорить.

Он не выглядел убежденным.

— Ты доверяешь мне?

— Да.

— Почему?

— Потому что я должна, — просто сказала она. — У меня нет другого выхода. Мы провели вместе пять минут, и это было приятно…

— Приятно? — изумился он.

— Да, неужели ты так не думаешь?

— Нет, я думаю, что это было как угодно — великолепно, замечательно, восхитительно… Но никак не «приятно».

— Страстно? — спросила она с надеждой.

— Ммм.

Улыбнувшись, она поцеловала его.

— Я люблю тебя. Думаю, что люблю тебя, — поправила она себя. — Я так чувствую. Но если буду ставить условия, я тебя потеряю. И если буду строить догадки о том, что ты делаешь без меня, это тоже не принесет никакой пользы. — Подняв руку, она обвела пальцем контуры его губ, и все ее тело охватила дрожь от одного этого легкого прикосновения. — Если ты собираешься изменять мне, — продолжила она, — я ничего не смогу сделать. Но если ты мне изменишь и я узнаю об этом, меня не окажется здесь, когда ты вернешься. Мне будет больно, я буду в отчаянии, но я не смогу, не смогу делить…

— Нет. Если я захочу порвать наши отношения, я скажу тебе.

— И скажешь мне, почему?

— Это важно?

— Да.

— Тогда я скажу тебе, почему. — Нежно покусывая ее палец, касавшийся его нижней губы, он признался: — Не знаю, что я чувствую к тебе, Абби! Не знаю, просто ли это сексуальное влечение или что-то большее. Ты волнуешь меня, заставляешь целовать тебя до безумия, и я не понимаю, почему ты не возражаешь против того, чтобы я уехал на три дня.

Больше интересуясь поцелуями, чем его словами, она сказала:

— Я не говорила, что не возражаю. Я возражаю, потому что буду скучать. Но это твоя жизнь, Сэм. И я почти силой втянула тебя в роман со мной. — Прижимаясь крепче к нему, она прошептала: — Целуй меня до безумия, Сэм!

Не отрывая от нее взгляда, он спустил халат с одного плеча и начал нежно исследовать ее обнаженную кожу. Его пальцы обвели контуры груди, а потом он поцеловал ее. Его губы нежно исследовали каждый уголок рта Абби, каждый сантиметр шеи, плеч, груди. Господи, как же он хотел ее!..

Его страсть вызвала ответную реакцию в каждой клеточке ее тела. Руки Абби начали собственное исследование.

Он высвободил ее грудь из халата и мучительно нежно провел по ней пальцем, так что Абби застонала.

Это длилось долго. Очень долго. Когда она в конце концов открыла глаза, чувствуя себя на седьмом небе от счастья, Сэм раскинулся рядом с ней. На его скуле лежала ресница. Его? Ее? Она смахнула эту ресничку пальцем.

— Приятно? — шутливо спросил он.

Она кивнула:

— А тебе?

Наверное, ей не следовало спрашивать, но она хотела знать. Как еще она узнает о его чувствах? Сам он молчал… И это пугало ее.

— Да, Абби! Это было приятно для меня. — Наблюдая за ней, он спросил: — Ты ведь понятия не имеешь, не так ли?