Дебора Шонеман - Почти знаменита, или Через сплетни к звездам!

— Привет, я Кейт Саймон из «Экзаминер», — представилась она и демонстративно вытерла собственный нос.

— А, ты, должно быть, новая пара ног Пола Питерсона? Блейк Брэдли из «Манхэттен мэгэзин», — представился он так, словно название журнала — его фамилия.

Никто из новых знакомых Кейт, как ни странно, так и не удосужился поинтересоваться, куда делась ее предшественница (она уехала учиться в университет). «Отправилась в чистилище», — как выразился Пол, когда рассказывал об этом.

— Ты подруга Зо Миллер, так? Ее мать просила меня приглядеть за тобой. Она — близкая подруга моей матери.

При этом парень все так же, не отрываясь, глядел через плечо Кейт на седовласого мужчину, в котором она узнала Билла Клинтона. Совершенно непонятно, что делает бывший президент на приеме в честь выхода новой книги. Ох, как жаль, что у нее нет одного из этих новых мобильных телефонов с встроенной фотокамерой, тогда она бы немедленно сняла Клинтона для своего отца, пусть бы даже ее посчитали охотницей за знаменитостями. Однако не следует и виду подавать, что ей хочется подойти к каждой звездной персоне в этом зале и попросить автограф: надо учиться сохранять спокойствие, иначе успеха на новой работе не видать, как своих ушей. Кейт снова демонстративно вытерла нос. Чем сразу идти в зал, лучше уж она постоит здесь и поможет по мере сил потенциальному союзнику.

— Тебе нужен платок? — поинтересовался Блейк, наконец-то заметивший ее манипуляции.

— Нет, — прошептала в ответ она, — но тебе точно нужен.

Округлив глаза, он поспешно достал из кармана платок и яростно вытер нос.

— Я твой должник, — поблагодарил Блейк и, приобняв Кейт за плечи, повел ее в зал.

По пути он сказал ей, что ему непременно нужна цитата от Клинтона.

— Таких, как он, лучше ловить на приемах вроде этого. Иначе придется препираться со швейцарами на входе в их собственные дома. — С этим он, извинившись, отошел.

Чуть в сторонке от гостей топтался заарканенный хозяйкой приема — гламурной редакторшей Терри Барлоу — Новый Литературный Вундеркинд, который выглядел так, словно с удовольствием спрятался бы за портьеру. Периодически Вундеркинд выдавливал из себя вымученную улыбку и лепетал «спасибо» с таким выражением лица, словно ему под нос тычут микрофоном.

Кейт открыла блокнот, чтобы еще разок пробежаться взглядом по списку вопросов, которые подготовила к интервью, как вдруг почувствовала, что кто- то похлопывает ее по спине. Обернувшись, она почти уткнулась в мужчину. Самого привлекательного мужчину в этом в зале. Сердце чуть не выскочило из груди! Он был здесь единственным, кто одет в джинсы, футболку и клубный пиджак, от него исходил запах сигаретного дыма и пролитого на одежду алкоголя — следы бурно проведенной ночи. Копна его коротких темных волос уложена в виде торчащих вверх сосулек, а глаза в зависимости от освещения то карие, то зеленые — словно они не могут решить, какой цвет им больше подходит. Его взгляд, словно рентген, пронзал всех и вся. Кейт могла бы поклясться, что он видит сквозь одежду — изучает ее тело, выискивает лишний жирок, веснушки, недостатки. Она вспыхнула и понадеялась, что он этого не заметил. А незнакомец только широко улыбнулся.

— Привет, я Тим Мак из «Колонки А», — сказал он с уверенностью человека, души компании, этакой неоновой вывески в черно-белой комнате. — На прошлой неделе я видел твое имя под колонкой Пола. Он классный парень.

Кейт понятия не имела, откуда ему известно, кто она такая. «Экзаминер» не размещает фотографии авторов, и, слава богу. Она даже не знала, как ей поступить — смутиться, или обрадоваться комплименту. Пол рассказывал, что Мак — лучший журналист (вроде бы он использовал слово «бульдог»), собирающий светские сплетни, а «Колонка А» — лучшее издание, печатающее их. Однако сейчас этот парень выглядел абсолютно беспечным и не занятым ничем, кроме, разве что, активного потребления белого вина.

— Расслабься, — произнес он.

Кейт еще раз одернула себя — надо следить за тем, чтобы паника не отражалась на лице.

— Мне тебя Блейк показал. Никто не размещал твою фотографию в Интернете, а Барлоу не печатала твои изображения на салфетках. Наши редакторы до этого еще не додумались.

Он замолчал, разглядывая потолок, и продолжил:

— Хотя мое мнение — это неудачная идея.

«Он что, всегда действительно говорит так же, как пишет свои статьи?»

— Улыбайся, милочка. Твоя относительная анонимность продержится еще пару месяцев.