Дебора Шонеман - Почти знаменита, или Через сплетни к звездам!

— Я уезжаю из Нью-Йорка.

Тим представил, как она сидит на своем широком белом подоконнике, смотрит на автомобили, бегущие по Пятой авеню, и разговаривает с ним. Он пожалел, что вообразил себе, что она приедет.

— В гости заедешь? — медленно спросила она.

Хрен с ней. Это Тим хотел бросить ее первым. А получилось, что все бросили его и он остался в одиночестве — последний на ногах.

— Ко мне на вечеринке подходила Даниэль, — сказала она, и его сердце остановилось, заледенев. — Она думала, что я могу заставить тебя увидеться с ней.

Тим промолчал.

— Я ответила, что не думаю, что кто-либо может заставить тебя делать то, что ты не хочешь.

— Можно сказать и так.

— А как иначе? Какова твоя версия? — повысила она голос. — Скажи мне, а то знаешь что? Меня ведь спросят. От этого не отвертеться. Никогда.

Он закутался в простыню. Наверное, сегодня полнолуние. В квартире как-то слишком светло.

— Ты закончила?

Больше не было смысла терпеть все это дерьмо.

Она вздохнула.

— Сделай мне одолжение, — и он понял, почему она позвонила. Она бы улетела не попрощавшись, если бы он не был ей нужен. — Постарайся особенно не тиранить их. — Ее голос задрожал. — Мама очень тяжело переживает все происходящее.

Тим давно усвоил, что обещать что-либо в ситуациях, подобных этой, нельзя. А ее отец только и делал, что заставлял Тима почувствовать себя лишним.

— Постараюсь, — ответил он и положил трубку, не дослушав, что там Зо продолжала говорить. Он выключил мобильный телефон и выдернул стационарный из розетки. Заглотнул последнюю таблетку амбиена и стал ждать знакомого отупения и оглушающего облака тьмы.

На следующий день он минимум раз в час порывался перезвонить ей. Он проверил расписание ее любимой авиакомпании, чтобы угадать, когда она полетит. В шесть вечера он наконец сдался и позвонил. Он хотел попрощаться. Он хотел побеседовать в последний раз — без просьб и обещаний. На звонок сразу ответил автоответчик. Ее уже не было.

Позднее, на премьерном показе кинофильма в «Зигфелде», он столкнулся с Робин. В отсутствие Блейка и Кейт ему не хотелось ни с кем сидеть рядом. Все переменилось, остались неизменными только динозавры, занимающие первые ряды.

После фильма их на зарезервированном автобусе отвезли в «Чиприани», и как только Тим вошел внутрь, официант вручил ему «Беллини». Он автоматически сделал глоток сладкой персиковой жидкости. А что ему оставалось делать? Оглядел толпу гостей в поисках девочек-распорядительниц: они были нужны ему, чтобы пройти в вип-зону и взять интервью у молодой актрисы, сыгравшей главную роль в картине. Чокнувшись с Робин, он выпил еще один бокал «Беллини». А потом вспомнил: «Мне нельзя этого делать». Это может показаться неправдоподобным, но до сей секунды эта мысль не приходила ему в голову. Автопилот — не объяснение для Пузана. Вращающиеся двери заклинило от пытавшейся прорваться сквозь них толпы. Уходить никто не собирался.

Кейт вернулась домой еще засветло— довольная, что теперь между ее работой и отдыхом существует четкая грань и что ей не жаль, что никто не пригласил ее на премьерный показ кинокартины. Тем не менее она опасалась, что ей быстро надоест возвращаться домой спозаранку. И все равно она улыбнулась, когда разувалась. До июня остались считанные дни — пора привезти от родителей летнюю одежду.

Она села на диван и включила телевизор. Гостем ток-шоу был Марко. То, что он оказался в ее гостиной, казалось жестоким изощренным наказанием. В университете, чтобы расстаться с парнем, надо было все- го-то перестать ходить в определенные бары или на тот или иной этаж библиотеки — тогда все получалось легко. Вездесущесть ее бывшего заставляла Кейт как одержимую придумывать способы избегать его. Чтобы хоть как-то оградиться, она решила перестать общаться с общими знакомыми.

Марко демонстрировал, как готовятся его знаменитые устрицы и морские ежи — надо тщательно вскрывать раковины, чтобы сберечь жидкость, которая пойдет в соус вместе с томатным соком и фруктовым нектаром. Сладость, соль, горечь и кислинка, сказал он. Четыре составляющих, которые, кажется, — неотъемлемая часть жизни самой Кейт.

Сидевшей в одиночестве Кейт показалось, что она во сне, где-то под водой, где все размыто, однако бешеный стук сердца вернул ее в реальность. Один взгляд на то, как Марко ложкой вычерпывал ежа из черного панциря, заставил ее снова пожелать ощутить этот вкус, осязать, как он, словно шелк, льется в горло. Внезапно она почувствовала необходимость позвонить Марко. Но вместо этого набрала телефон местного японского ресторанчика и заказала ужин на двоих — для себя и Ника.