Ирина Волчок - Лихо ветреное

А Павел Браун, оказывается, боится щекотки. Смешно.

Скорей спать надо ложиться. Потому что когда она проснется — приедет Федор, и будет уже не так одиноко.

Федор приехал действительно ни свет — ни заря, и Елена Васильевна вместе с ним приехала, и оба они тут же прогнали Зою из кухни — ей же на работу сейчас, зачем она в стряпню воткнулась, лучше пусть пойдет и отдохнет как следует. А Зоя так хотела приготовить для них завтрак!.. Многообразный и изысканный. Чтобы не думали, что она тут одна совсем пропадает. Потому что ничего не умеет. Она даже почти приготовила этот проклятый завтрак, уже и тесто для оладушек взбила до умопомрачительной тонкости, и яйца с молоком размешала для омлета… А они приехали и прогнали. Эх, зря все-таки она свой халат вчера разорвала…

А когда через пятнадцать минут ее позвали завтракать, она и вовсе обиделась. Омлет оказался с грибами, с помидорами, с луком и со множеством всякой зелени, которую Елена Васильевна привезла от Томки. Зоя такой омлет делать не собиралась. Она собиралась делать не такой… Черт, как вкусно. Сейчас она просто обожрется — и какие тогда занятия? И оладушки оказались необыкновенными — ну да, Елена Васильевна же ничего обыкновенного не делала из принципа. Наверное, орехи и мед для оладушек они тоже от Томки привезли. Чтобы подкормить немножко ее, брошенную и одинокую. Они что, в самом деле думают, что, оставшись одна, она даже приготовить себе поесть не в состоянии?.. Что пропадает совсем без Федора?.. Что не может жить без домработницы?.. Она вчера вон суп для них сварила, а они…

— Я суп вчера сварила, — сказала Зоя, с трудом отрываясь от оладушек с медом и с орехами. — С фрикадельками. Ты же с фрикадельками любишь, да, Федь? Ну, вот я и сварила. Он в холодильнике. А то у тебя сегодня весь день сплошняком забит, так хоть обед не готовить…

— Ух ты, с фрикадельками! — обрадовался Федор. — Вот чего мне давно хочется. Спасибо, Зой. Когда хоть ты все успеваешь?

— Действительно, — недовольно подхватила Елена Васильевна. — Вы, Зоенька, все-таки очень легкомысленно относитесь к основополагающим вещам. Здоровье — это все! Даже в вашем юном возрасте ничего не проходит бесследно. Надо хоть когда-нибудь отдыхать. А то надорветесь на хрен…

Зоя подозрительно присмотрелась к ним обоим. Издеваются, что ли? Да нет, не похоже. Похоже, правда думают, что сварить суп — это для нее практически непосильная задача. Дожили.

— У меня вчера выходной был, — напомнила она сердито. — Чего это я надрываюсь? Смешно.

— Смешно, — согласился Федор. — Выходной — это потому, что ты в кабаке не плясала? Ага. А с утра — занятия в клубе. Днем — две математики. Потом тетки сюда приходили. Приходили ведь? Ну вот. И наверняка еще диплом Доскатаеву писала. Выходной у нее!

— Ерунда все это, — совсем рассердилась Зоя. — Приехали, чтобы меня ругать, да? А то у Томки и поорать не на кого, да? Скучно там стало, да?

— Зоенька, вы совершенно безнадежны, — печально заметила Елена Васильевна. — Лично я приехала потому, что соскучилась.

— Все соскучились, — подтвердил Федор. — Девочки просились с нами домой.

— Им там плохо? — испугалась Зоя. — Почему домой просились?

— Им там хорошо, — с выражением бесконечного терпения ответил Федор. — Им там просто замечательно. И они хотят, чтобы тебе тоже было так же замечательно. Понимаешь? Сказали, что если ты не согласишься, — свяжут и привезут. Браун сказал, что им поможет.

— Браун! — возмутилась Зоя. — А ему какое дело? И почему этот Браун все время там ошивается?

— Ничего не все время. Откуда у него время? Он же на двух работах! — защитил Федор этого сумасшедшего Павла Брауна. — Он на несколько минут заезжает, просто по пути. Там же рядом ребята Серого тренируются… Всякое бывает, ты же сама знаешь. А вчера в автомастерской кто-то в яму свалился, руку вывихнул. Браун вправлял. Ну, на обратном пути и заехал опять.

Опять! Какие-то посторонние Брауны каждый день по пути заезжают к ее детям опять, и опять, и опять… А ее, значит, связывать надо, чтобы к детям привезти. Вот какое у них у всех впечатление сложилось. И после этого кто-нибудь смог бы не сердиться?

В общем, с вечера среды, с того самого момента, как этот сумасшедший Браун ускакал вниз по лестнице через три ступеньки, потому что его на площади в машине ждали ребята, Зоя не переставала сердиться. И весь четверг сердилась, с небольшим перерывом — когда занималась со своими девочками, и когда Катька выдумала танцы сразу для семерых, и когда все семеро сразу же и попробовали потанцевать, и стало ясно, что все получится просто очень хорошо и все молодцы-молодцы… Вот только в это время Зоя, кажется, и забыла сердиться. А потом опять начала. И даже то, что Семеныч согласился перенести ее танец на два часа раньше, ее не очень-то обрадовало. Сто раз об этом говорили — вот и согласился наконец. Все равно этот дохлый кондиционер так и не заменил, а ей опять «Мурку» танцевать. И эту поганую «Мурку» она танцевала уже не просто сердито, а прямо-таки злобно. Даже кожаная юбка в конце концов не выдержала и треснула по шву. Гадина. Правда, зато денег накидали почти в два раза больше, чем обычно. Но даже это не смогло исправить настроения! Даже это! Потому что в конце зала торчали Макаров и его лучший друг сумасшедший Павел Браун. Макаров таращил глаза и сиял, как новый полтинник, а этот Павел типичный Браун был мрачен и суров, как серый волк. Как коричневый волк с серыми глазами. С дымчато-серыми глазами, которые не от дедушки, не от бабушки, а от бенгальского тигра.