Джоди Питт: Любовь на краю света

— Дождь перестал, — пробормотал он, поднимаясь. — Мне пора.

Она понимающе кивнула. По крайней мере, теперь ясно, почему в последние годы он так решительно отвергал любые попытки женщин сблизиться с ним: он не верил им всем. Хотя его и обманула только одна из них. Крейтон предпочитал держаться подальше от них, чтобы не подвергать свое сердце подобным испытаниям впредь.

Элма заставила себя подняться. Время не располагало к самоистязающим размышлениям на тему любви к мужчине, которому ненавистна сама мысль о любви к женщине. Который боится поверить кому бы то ни было. Кроме всего прочего, жизнь двух людей по-прежнему оставалась в смертельной опасности. Сняв полотенце с головы, Элма предложила:

— Я наполню термос кофе и…

Ее прервал какой-то грохот. Первой мыслью было: это ветер, сильно хлопнувший входной дверью. Однако стоило ей увидеть действительную причину странного звука, как рот ее раскрылся в изумлении.

— Бен! — закричали Крейтон и Элма в один голос.

Мальчик прислонился к косяку, замерзший и вымотанный до предела. Он как-то странно держал обе руки перед собой, и только тут женщина заметила на его ладонях кровь.

Они поспешили уложить его на диван, хотя Бен и пытался вырваться, бессвязно бормоча:

— Не нужно… Там, в бухточке… скорее… Рон…

Тут до них дошло, и мозг пронзила ослепительная молния надежды.

— Ты доставил Рона в бухточку… на шлюпке? Что за бухточка? — в нетерпении спросил Крейтон.

— Питера…

— Твоего тюленя?

Бен кивнул.

Крейтон неотрывно глядел на сына, и удивление в глазах отца постепенно сменялось выражением любви и гордости. Непостижимо, невероятно, но получалось, что от неминуемой смерти Рона спас именно этот дрожащий как осиновый лист худой мальчуган.

Губы Крейтона беззвучно двигались, как будто он хотел что-то сказать. А в следующую минуту он сгреб мальчика в охапку и прижал к себе, задохнувшись от избытка чувств.

— Слава Богу, сынок… — Поначалу это слово как бы ненароком слетело с его губ, однако секунду спустя он произнес его снова: — Сын… Я думал, что тебя…

Бен попытался также обнять отца.

— Прости, папа… Но я должен был…

Крейтон отступил на шаг, черты его лица заметно разгладились.

— Ни слова больше. — Он улыбнулся. — Отдых, тепло, а я пойду за Роном.

— Я тоже знаю, что делать, — отозвалась Элма, держа в руках сухое полотенце. — Сейчас сбегаю к Люси и доктору Маггарду.

Пока она одевалась, до нее донесся отголосок нового спора отца с сыном.

— Я с тобой, — настаивал Бен. — Я должен…

— Вижу, что среди фамильных черт ты определенно унаследовал мое упрямство, — прекратил дискуссию Крейтон. — Пошли.

И они вихрем пронеслись мимо нее — в темноту. Отец и сын. Элма уловила гордость в голосе Крейтона и поняла, что стена недоверия и отчужденности между ними наконец пала. Молодая женщина подумала, что она не забудет этого счастливого мига, те события, которые ему предшествовали и чему она была свидетельницей, до конца жизни. Будет помнить даже тогда, когда Крейтон с Беном позабудут о ее, Элмы, существовании.

Ее эйфория от чудесного спасения Бена и Рона мгновенно улетучилась, когда до сознания дошло, что только что проскользнувшая мысль была чистой правдой. Крейтон и Бен забудут ее, потому что мужчина, в которого она влюблена, не готов еще доверять женщинам. А когда, возможно, он изменит свое мнение, не без тяжелой борьбы с самим собой, Элмы уже не будет поблизости. Трудно было свыкнуться с реальностью, которая заключалась в том, что через три дня она покинет остров Святого Иакова.

Когда слухи о чудесном спасении Рона четырнадцатилетним мальчиком разнеслись по округе, в дом Крейтона вместе с Элмой вернулось полдеревни. И Бен, окруженный со всех сторон радостными улыбами, держался как настоящий герой, хотя едва стоял на ногах от усталости. Что касается Рона, то лицо его, несмотря на перенесенные испытания, светилось счастьем человека, пережившего смерть. После недолгой встречи с семьей его перенесли на руках в больницу, где им занялся доктор Маггард.

Спустя полчаса Адел, с красными от слез глазами, уже готовила в кухне какао. Крейтон подбросил в камин побольше дров, и сейчас они весело потрескивали, заставляя поскорее забыть о кошмарной ночи.

Бен, закутанный в одеяло, восседал на диване, а Элма перевязывала ему руки, стертые до крови веслами.

Когда Адел наконец появилась в гостиной с подносом, на котором дымились четыре гигантские кружки, то первым делом поинтересовалась: