Сандра Стеффен - Этот день наступит

Однако постепенно к нему вернулось чувство реальности. Она была его другом, союзником, женщиной, согласившейся сыграть роль его невесты, чтобы он смог сохранить свою дочь. Они дружны уже много-много лет, и у него нет права целовать ее. Господи, и о чем он только думает!

С каждой секундой сомнения одолевали его все больше. Он оторвался от губ Гэррет и заметил в ее глазах удивление. Проклиная себя, он глубоко вздохнул и попытался взять себя в руки.

— Извини, Гэррет. — Он наконец обрел голос. — Это вышло случайно. Я поддался моменту. Можешь меня простить?

Гэррет молча кивнула. Все, что она так тщательно спланировала, рухнуло. Ей хотелось, чтобы события развивались постепенно, чтобы был романтический ужин при свечах вдвоем, потрескивающий в камине огонь. Ей хотелось внимать ласковому шепоту и испытать страсть…

Лицо Гэррет залила краска. Что бы там ни говорил Джейс, оба они испытали минуту страсти. Ей вдруг захотелось двигаться. Она повернулась, подошла к раковине, потом к столу, к холодильнику. Нет, не о таком развитии событий она мечтала.

Но постепенно мысли ее приходили в порядок. Да, сейчас больше всего на свете ей нужно было спокойствие Кортни. Джейс все-таки поцеловал ее, хотя и признался, что сделал это, поддавшись порыву. Но придет время, и он поймет, что его чувства сыграли в этом поцелуе не последнюю роль.

— Думаешь, судья нам поверит?

— Не знаю, но будет лучше, если мы объявим о нашей… э-э… помолвке как можно скорее — может быть, в понедельник, на юбилейном вечере Лютера и Эстер. Моя семья будет там в полном составе. Если нам удастся убедить их, то с судьей не будет проблем.

Ее вдруг пронзило понимание грандиозности происходящего. Потрясенная, она замерла. Никаких свечей, даже предложения руки и сердца не будет, но Кортни Энн Макколл получит отца — во всяком случае, если Гэррет Флетчер внесет свою лепту.

Теперь уже Джейс метался по кухне и рассуждал вслух:

— Если нам повезет, да еще судья окажется честным человеком, у нас появится шанс. Алеку много раз приходилось вести такие дела, а какой судья, если он в здравом уме, откажет мне в праве опеки над девочкой, когда рядом такая красивая, интеллигентная женщина?

Джейс продолжал вышагивать по кухне, но Гэррет молчала. Джейс явно не понимал, что он сказал, но на самом деле он никогда еще не делал ей такого комплимента. Он назвал ее красивой и интеллигентной женщиной, а не товарищем, приятелем или даже другом. Может, и не нужен этот месяц? Может, хватит и недели?

— Только бы нам пережить этот вечер, — выдохнул Джейс.

Гэррет с треском опустилась с небес на землю. Джейс был прав — им предстоит работа, это точно. Им придется объявить о помолвке перед лицом всего города, а еще того хуже — объявить ее семье. Гэррет обхватила ладонями пылающие щеки: она знала, что самая суровая аудитория — это ее близкие.

Несмотря на то что в зале было холодно, Гэррет то и дело вытирала о платье влажные ладони. Сегодня многие были в красном: повсюду мелькали красные галстуки, юбки, свитеры. Возможно, они выбрали этот цвет в честь Дня святого Валентина, но Гэррет надела красное платье с длинными рукавами и узкой юбкой для храбрости.

Поскольку Гвен была членом комитета по организации торжества, она привлекла Гэррет к украшению зала. С потолка спускались красные ленты, везде были развешены красные сердца, длинные столы были покрыты белыми скатертями. По мнению Гэррет, все эти украшения были излишними. Лютер и Эстер сами по себе были украшением зала. Они светились от счастья.

Белоснежные волосы Эстер были уложены волнами, бледно-розовое платье гармонировало с ее щеками. В прошлом году она сломала тазобедренный сустав и не могла больше ходить: старые кости плохо срастаются. Но голова у нее была светлая, и, здороваясь с гостями, она почти каждого называла по имени.

Лютер и вообще был туговат на ухо, а в шумном зале ему больше обычного приходилось переспрашивать, но и он держался молодцом и был горд своей женой.

Разливая по стаканчикам пунш, Гэррет размышляла о том, взглянет ли когда-нибудь Джейс на нее с такой же любовью. Чисто технически они были обручены, и это заставляло ее нервничать. Ведь он не сказал ей тех слов, которые она жаждала услышать. Ни единого слова о любви.

Схватив три стаканчика, Гэррет стала медленно пробираться к тому месту, где стояли Джейс, Эд и Кортни. Улыбаясь по пути одним, здороваясь с другими, она обогнула группу людей, стоявших в центре. Несмотря на страшный шум, она поняла, что старики говорят на старонемецком диалекте. Куп что-то сказал, Макс Федева кивнул, и другие старики яростно закивали головами. Гэррет не понимала их языка, но, судя по возмущению и сжатым кулакам, они обсуждали либо налоги, либо погоду.