Валери Слэйт - Поцелуй на мосту

В третий раз. А если понадобится, то и в четвертый, и в пятый. Пока он не добьется своего. Пока не поднимет флаг победителя над этим городом.

Усталая от долгого полета металлическая птица, битком набитая пассажирами и электроникой, тяжело катилась по бетонной посадочной полосе аэропорта Шарля де Голля. Дэниэл расстегнул ремень безопасности, помотал головой и потер пальцами виски и уши, которые на этот раз почему-то сильно заложило при снижении. Видимо, летчик слишком резко сбрасывал высоту.

Дэн взглянул на часы и поморщился. Времени для пересадки было в обрез. Он спланировал себе слишком плотный график перелета, а при транзитной пересадке это всегда рискованно. Самолет опоздал почти на час, так что теперь придется побегать. Хорошо еще, что вылет в Будапешт из этого же аэропорта, не придется нестись в Орли.

Жаль, конечно, что времени в обрез. Было бы неплохо выкроить пару дней и побродить по этому сказочно красивому и романтичному городу. Увидеть Париж под своими ногами, с холма Монпарнас, от подножия собора Сакре-Кер.

Пройтись по Елисейским Полям, от Пляс Этуаль до Пляс Конкорд. Посетить Лувр и сфотографировать собор Парижской Богоматери. Подняться в лифте на Эйфелеву башню и посетить захоронение Наполеона в Доме инвалидов. Услышать настоящую французскую речь. Отведать жареных каштанов из бумажного пакетика, купленных у уличного продавца, и свежих устриц в раскрытых раковинах на льду, поданных лощеным официантом в фешенебельном ресторане.

Выпить пару литровых кружек «бланш» — свежего, неочищенного пива за длинным деревянным столом в бистро. Распить бутылочку-другую марочного бордо из высокого фужера за столом, накрытым накрахмаленной белой скатертью.

Второй раз он пролетает над этим городом, разглядывая его через иллюминатор. И все. Весьма жаль. Особенно для владельца туристической компании, многие клиенты которой уже давно осуществили на практике свою мечту — прошлись своими ногами по гранитным парижским мостовым.

И, конечно, хорошо бы проделать это не одному, а в компании с прекрасной феей Дуная.

Например, в виде свадебного путешествия.

Если, конечно, удастся уговорить строптивую, как необъезженная кобылица, мадьярку, потомка диких и воинственных кочевников. И тем более ценной будет эта мужская победа. Он достаточно серьезно подготовился к ней. Даже в лингвистическом плане, осваивая неподатливую мадьярскую речь.

Почти два месяца Дэн активно штудировал учебники и словари, не расставаясь с аудиокассетами и миниатюрным японским магнитофоном. Да еще нанял частного учителя, два занятия в неделю по два часа. И все это, честно говоря, не столько ради своей возлюбленной, сколько для ее родственников. Он подозревал, что без их благословения ему не удастся преодолеть последние преграды. Как вполне резонно пошутил Ирвин на их последней встрече, язык будущей тещи надо знать. По крайней мере, будешь ориентироваться, когда надо улыбаться при ее словах, а когда хмуриться и демонстративно хлопать дверью. И огрызаться будет легче.

О более отдаленной перспективе тоже надо подумать. От браков обычно рождаются дети. Хотелось бы двоих. Мальчика и девочку. А можно и четверых. Почему бы нет. При этом дети должны знать языки обоих родителей.

Главный атрибут для третьей встречи он тоже не забыл. Дэниэл сунул руку в карман пиджака и нащупал заветную темно-синюю коробочку, уже потертую по краям. Он постоянно носил ее с собой, как талисман, на удачу, на счастье, как символ и надежду на то, что когда-нибудь сможет водрузить это изделие из венгерского ювелирного магазина, украшенное искристым бриллиантом, на изящный пальчик прелестной мадьярки с чудесным именем Эльжбета.

В памяти вновь всплыли лица друзей. Перед отлетом они неплохо посидели в итальянском ресторане. Выпили по литру «кьянти» каждый, съели массу спагетти, лазаньи и прочих изысков итальянской кулинарии, излили друг другу душу. У всех троих было чем поделиться.

Ирвин, которого родители в детстве звали Иржи, собрался наконец слетать в Прагу, на свою историческую родину, где он когда-то появился на свет, но покинул ее еще крохой. В полтора года родители увезли его с собой в эмиграцию, в США, где его родным языком стал английский.

А материнский язык сохранился только на уровне пассивного восприятия, при общении с родителями. Иржи-Ирвин решил побродить по улицам Златой Праги и попить натурального, свежесваренного «пльзеньского пивечка», как он выразился на своем языке детства. И, может быть, найти себе, по примеру Дэниэла, на мосту через Влтаву «златовласку» с голубыми, смешливыми глазами, с которой гораздо легче вспоминаются гласные и согласные звуки родной речи.