Кэтрин Спэнсер: Запретный плод сладок

— По-моему, вы занимались этими исследованиями, Оливия, — сказала она. — Что-нибудь подготовлено?

— Я завершила изучение различных предложений, выдвинутых членами комитета, и мои рекомендации — финансировать те отделения, которые особенно нуждаются в помощи.

— И как скоро мы получим эти данные? — спросил Грант самым почтительным тоном.

— Скорее всего, в августе. — Она сознавала, что никто не пропустил ни слова из их диалога, и закончила: — На ежегодном карнавале в больнице.

— На карнавале? А, это та вечеринка, которая длится целый день и закрывается Балом Солнечного Цветка! Как я мог забыть?

Действительно. Забыть единственное время, когда он был внимателен к ней, в предсвадебные дни, когда они были не в силах оторваться друг от друга и искали любой повод, чтобы уединиться в беседке и заняться любовью.

— Думаю, что миссис Джером, — Оливия указала на Дафну, — с удовольствием посвятит вас в детали. А теперь, извините… — Кивком головы, дав ему понять, что разговор окончен, она толкнула по скользкой поверхности стола листок бумаги по направлению к Дафне. — Я оставляю вам список наших последних спонсоров. Ознакомьте с ним остальных на следующем собрании. Если появятся какие-нибудь другие имена, дайте мне знать.

— Вы останетесь на кофе, дорогая?

— Меня ждут на другом собрании.

— Я провожу тебя, — сказал Грант.

— Какая жалость, что вам обоим надо идти как раз в тот момент, когда мы уже почти разрешили общественный конфликт. — Дафна была раздосадована, и не скрывала этого. — Но, полагаю, вам хочется остаться наедине, чтобы разобраться в собственном конфликте?

— Ошибаетесь, — холодно проговорила Оливия. — Нас с доктором Медисоном больше ничего не связывает на личном уровне, я с удовольствием могу оставить его вам! — Выпалив, по ее мнению, эту удачную колкость, она выскочила из помещения.

Грант, однако, не мог позволить, чтобы от него так легко отделались, и быстро ее нагнал.

— Одну минуту, Оливия. Мы с тобой должны прояснить некоторые моменты.

Но ее уже покинуло самообладание, и, увидев зеленую стрелку, загоревшуюся над гладкими медными дверьми лифта в конце холла, она мгновенно втиснулась в переполненную кабину и весело прощебетала:

— В другой раз, доктор.

День выдался жаркий. Легкий ветерок с реки не мог расшевелить застывший воздух, и, когда Оливия пришла домой, ее нарядный льняной костюм прилип к ней, как свежий лист салата-латука.

Бросив портфель на столик в холле, она открыла все двери, распахнула настежь окна и пошла наверх, жаждая как можно скорее сбросить с себя одежду и окунуться в бассейн. И возможно, музыка, стакан холодного белого вина, аромат гелиотропов, растущих в горшках вокруг ее патио, — и она придет в себя после тяжелого дня общения с Грантом.

Оливия понимала, что вела себя глупо, но его поведение на собрании сбило ее с толку. В нем никогда не было и доли снобизма и сходства с этим утренним надменным придирой. Но, вспоминая его замечания, насмешливый тон, снисходительную улыбку, говорящую, о его уверенности в ее рабской зависимости от него, Оливия не могла успокоиться в течение всего вечера. В голове продолжали прокручиваться его фразы: «Вы не имеете права устанавливать здесь приоритеты… вы совершенно не способны оценивать дело объективно… вам необходимо проконсультироваться со специалистами…»

— Он думает, что я, все та же сопливая девчонка, на которой он когда-то женился, — бубнила она себе, делая время от времени глоток вина.

Мгновение спустя бокал чуть не выскользнул у нее из рук, когда до боли знакомый голос поинтересовался:

— И часто ты разговариваешь сама с собой, дорогая? Тебе следует знать, что это очень опасная привычка, которая может привести и обычно приводит к серьезным последствиям.

Грант выглядел непринужденно, как если бы имел все права находиться здесь. Он стоял, опершись на косяк французской двери, ведущей в гостиную, с самодовольной улыбкой на лице.

— Как ты сюда попал, Грант? — оторопела она, стараясь придать голосу твердость, и сохранить хоть какое-то достоинство, что было нелегко, учитывая, что она лежала перед ним практически голая, а он и не пытался скрыть свой интерес к ее позе.

— Я сам себе позволил войти, — сказал он, разглядывая ее. — Видимо, у дворецкого сегодня выходной, и я подумал, может, ты дала ему отгул и на ночь.

— У меня нет дворецкого.

— И горничной тоже? И тебе приходится делать все самой? Даже открывать двери гостям?