Роберта Ли - Двойная игра

Слова Майлза тронули Кэсси до глубины души, в ее глазах блеснули слезы.

– Давай уйдем отсюда, - внезапно охрипшим голосом сказал Майлз, - а то я сделаю что-нибудь такое, из-за чего наши имена окажутся на первой полосе "Лос-Анджелес тайме"!

Кэсси кивнула, он бросил на столик несколько банкнотов и, шепнув два-три слова удивленному официанту, быстро повел ее к выходу.

У ресторана их ждала машина с шофером, и едва они устроились на заднем сиденье, отделенном от водителя стеклянной перегородкой, как Майлз привлек Кэсси к себе.

В его поцелуе, нежном и страстном, Кэсси ощутила требовательное желание и, не раздумывая, с радостью отдалась его власти. Она любила этого человека больше жизни. Она просто не представляла себе жизни без него. Губы ее открылись, и Майлз со стоном проник в их влажную сладостную тайну. Внутри у Кэсси что-то затрепетало, откликаясь на ласки, и она теснее прижалась к Майлзу, сожалея, что одежда мешает по-настоящему почувствовать его тело.

Рука Майлза скользнула в вырез ее платья, легла ей на грудь. Легкий трепет перешел в слабую дрожь и затем в судорожный спазм, сладкой болью отозвавшийся в сокровенных глубинах ее существа. Вскрикнув, она с силой прижалась к нему. С глухим стоном Майлз оторвался от ее губ.

– Не здесь, любовь моя, нет… - прошептал он, отодвигаясь, но не выпуская ее руки, так что она чувствовала пронизывающую его тело дрожь. - И какого черта я не отпустил шофера? - пробормотал он. - Если бы я вел машину сам, мы…

– …оказались бы в конце концов на заднем сиденье, как пара неопытных глупых подростков! - докончила она.

Губы Майлза тронула усмешка.

– Напрасно ты так. Я бы сейчас не прочь с ними потягаться!

– И я тоже, - призналась Кэсси.

Он склонился к ней.

– Значит ли это, что на сей раз ты не скажешь "нет"?

– Нет… то есть да. Господи, опять не то. Кажется, правильнее будет сказать "нет", верно?

– Не знаю, - неопределенно улыбнулся Майлз. Кэсси слегка приподнялась и кончиком языка тронула его ухо.

– Такой ответ тебя удовлетворит? - прошептала она.

– Вполне.

Остаток долгого пути до Сан-Диего они сидели, тесно прижавшись друг к другу, и молчали - слова были не нужны. Майлз чутко уловил настроение Кэсси и словно бы давал ей возможность поразмышлять.

– Ты действительно уверена? - взволнованно спросил он, когда они вышли из лифта на своем этаже.

– Более чем, - ответила она и, взяв его под руку, повела в свой номер.

Включив свет, Кэсси мгновенно поняла свою оплошность: она забыла убрать со стола оставленное администратором шампанское, цветы и фрукты. И, разумеется, от Майлза это не укрылось.

– Кто все это прислал? Тайный обожатель?

Она покачала головой, лихорадочно подыскивая правдоподобное объяснение.

– Администратор. Когда я позвонила, чтобы узнать причину, он сказал, что вообще это предназначалось для новобрачных, живущих этажом ниже, но тем не менее настоял, чтобы я оставила все у себя.

– Очень щедрый жест, - без всякого выражения произнес Майлз.

– Может, поставить шампанское в холодильник? А потом мы его выпьем, хорошо? - быстро предложила Кэсси.

– Потом мы будем спать, - сказал Майлз, притягивая ее к себе. Теперь он уже не колебался и ни о чем не спрашивал. Он желал ее и чувствовал себя хозяином положения.

Уверенным движением он подхватил ее на руки, пронес через всю комнату к огромной кровати и мягко опустил на покрывало. Дыхание его участилось, серые глаза затуманились от страсти. Не сводя с нее глаз, он зажег лампу у постели, погасил верхний свет, затем быстро расстегнул рубашку, пояс и брючную молнию и через секунду стоял перед нею совершенно обнаженный. Кэсси не раз случалось видеть своих братьев почти раздетыми, и все-таки она думала, что, увидев Майлза без одежды, почувствует смущение. Но смущения не было и в помине. Ей казалось, будто они давным-давно уже стали любовниками, и, когда Майлз умело расстегнул молнию и стянул с нее платье, под которым почти ничего не было, она не испытала ни малейшей неловкости.

Вот исчезло и последнее препятствие, ее кружевные трусики, и они слились в жарком объятии. Блаженство захлестнуло Кэсси, она упивалась прикосновением его теплой, желанной плоти. Майлз покрывал легкими нетерпеливыми поцелуями ее лицо, губы, шею и наконец ложбинку между грудей. Повернув голову, он провел кончиком языка по ее напрягшемуся соску. От этого прикосновения сосок еще больше отвердел и восстал, как и горячая пульсирующая пружина меж его ног; Майлз глухо застонал и втянул в себя губами трепетный розовый лепесток.