Лиз Филдинг: Мой шейх

— Не на машине, на лошади. — Он слегка пожал плечами. — В меня врезались при игре в поло. Требования в этой игре высоки, как к игроку, так и к лошади.

— По крайней мере у игрока есть выбор. — Помолчав с минуту, она спросила: — Где я? Кто ты? — Его имя и уверения в безопасности мало что говорили.

— Когда я жил в Англии, мои друзья звали меня Хан.

Когда я жил в Англии…

Ей казалось, что голова набита ватой, но все же она догадалась: он намекает на то, что знаком с западным образом поведения.

— А как тебя зовут враги? — спросила она и тут же пожалела. Как бы там ни было, этот человек спас ее от ужасной смерти. Но было поздно забирать слова обратно.

Выражение его лица осталось неизменным, и голос не выдал раздражения.

— Меня зовут Ханиф бин Джамал бин Хатиб Аль-Хатиб. И мои враги, если они мудры, помнят об этом.

Она покачала головой, желая забыть свои слова, что вызвало острую боль.

— Доктор выписал болеутоляющее, если необходимо.

— Нет, спасибо. — Ей и так тяжеловато думать. А трезвый разум ей сейчас необходим. — Ты называл свое имя до этого. И оно было в три раза короче. — Стив объяснял ей, как даются имена, и она знала, что по ним можно судить об истории человека. — «Бин» значит «сын».

Ханиф кивнул.

— Ты Ханиф, сын Джамала, который является сыном…

— Хатиба.

— Из дома Хатиб. — Имя звучало знакомо. Может, Стив упоминал его. — Это твой дом?

Глупый вопрос. Даже самая лучшая палата самой лучшей больницы не могла выглядеть таким образом. Резные рамы на окнах, цветочный фриз, каждый лепесток выполнен из полудрагоценного камня, дорогая мебель, которая может быть скорее во дворце, чем в обычном доме…

— Ты мой гость, мисс Форестер. Здесь тебе будет намного удобнее, чем в больнице. Если только у тебя нет друзей в Рамал-Хамра, у которых ты бы предпочла остановиться. Мы пытались дозвониться до твоего дома в Англии…

— Правда?

— К сожалению, никто не ответил. Ты можешь сама позвонить. — Он указал на телефон на тумбочке у кровати.

— Нет, — резко сказала она и добавила более мягко: — Там никого нет. Я живу одна. И мне жаль доставлять вам столько неудобств. — Она крепко сжала пальцами подушку и только тогда обратила внимание на состояние своих рук. Ссадины промыты, порезы заклеены. Но вид был неприятный.

— Не расстраивайся. Они быстро заживут. Через неделю-другую и следа не останется. — Помолчав, он спросил: — Ты голодна?

— Я бы не хотела доставлять еще больше хлопот. Если бы только я могла одеться и попросить вас о еще одном одолжении — вызвать такси…

— Такси? — Ханиф нахмурился. — Зачем тебе такси?

— Чтобы уехать в аэропорт.

— Я не советую так поступать. Тебе надо отдохнуть по крайней мере день или два, пока не наберешься сил.

— Я не могу здесь оставаться.

— К тому же необходимо время, чтобы восстановить твои паспорт и билет. Мне жаль говорить об этом, но все документы уничтожены при аварии.

— Уничтожены? — В памяти снова возник запах бензина, пыли, а затем и дезинфицирующего средства. — Сгорели, да. — Люси передернуло, хотя она старалась не думать о том, какая участь ждала ее. — Мне надо заняться этим, — сказала она, приподнимаясь, но резкая боль заставила ее немедленно лечь обратно.

— Пожалуйста, предоставь эти заботы моему помощнику. Он все сделает. Они будут готовы к тому времени, как ты будешь в состоянии путешествовать.

— Почему ты это делаешь? Почему так добр ко мне?

Казалось, ее слова удивили его.

— Ты иностранка. Тебе нужна помощь. И я был выбран.

Выбран?

Она списала эту странность на различие культур и продолжила:

— Ты вытащил меня из машины. Для многих людей этого было бы достаточно. — Затем она подумала, что сказанное звучит неблагодарно, и добавила: — Я знаю, что обязана тебе жизнью.

Это спровоцировало еще один поклон с его стороны.

— Все в руках Всевышнего.

Ради бога! Хватит поклонов…

— Я ни в чьих руках, кроме как в своих, — парировала Люси.

Может, она и обязана ему жизнью, но она знала, что не стоит ни на кого полагаться. Даже на тех, кому доверяешь, а об остальных и говорить нечего.

— Мы все в руках Божьих, — ответил он, не обращая внимания на ее обидные слова. Конечно, делал скидку на ее положение.

— Извини. Ты был так добр ко мне. Я, наверное, кажусь неблагодарной.

— В таком состоянии любой бы вел себя не так, как обычно.

Его мастерское умение смягчить любую ситуацию вызвало у нее кривую улыбку — все, на что она была способна, учитывая состояние ее лица.