Брижитт Бро: Во имя любви к воину

Брижитт многое рассказала мне. Некоторые признания были непростыми. Они сделаны почти в конце нашего общения — тогда, когда у нее появилась уверенность, что я смогу ее понять и что она сама готова взвалить на себя бремя публичности в момент, когда об исламском экстремизме пишут первые полосы всех мировых газет. Наши слова и голоса смешались в этой книге; но сама история, полная ошибок и надежд, принадлежит только ей.

Пуатье.

Июль 1994 г.

«Закройте глаза. Расслабьтесь». Я удобно устроилась в кресле, усталость овладела моими веками, плечами. Голос психотерапевта увлекал меня в глубины, в которые я погружалась с облегчением: «Представьте синий цвет… Так… А теперь красный». Сосредоточившись, я вижу темно-синие тропические моря, зеленые лагуны, закатное небо цвета кобальта… Мой дух поднимается, чтобы воспарить над скалистой горой, по которой я иду в сопровождении мужчины. Мы двигаемся быстро, чтобы избежать опасности; в руках — оружие. Я перестаю бежать, оборачиваюсь и стреляю в невидимого врага. Я знаю, что мы спасены…

Я вышла после этого сеанса опустошенной, потрясенной. Что мне привиделось? Что означали эти картинки? Я никогда не покидала Францию. Эти пейзажи и абсурдные ситуации были мне незнакомы.

Во время последующих сеансов я видела обширную каменистую местность. Пожилая женщина, стоящая возле белого шатра из грубой материи, говорила мне: «Вам нужно рассказать о нас». И снова я спрашивала себя, что все это означает. Я видела пещеры, в которых жили бедняки. И снова горный склон, но на этот раз зеленый, цветущий, где росла молодая пшеница.

Как же могла я догадаться тогда, что в далеком будущем реальность совпадет с этими картинками? Что я буду ходить по каменным склонам гор, таким же, как те, что я видела тогда? Что буду снимать афганских женщин-кочевниц около их шатров, и одна из пожилых хазареек поведет меня в пещеру, в которой живет, чтобы рассказать мне об ужасной доле, постигшей ее соплеменников при талибах?! Еще более невероятным кажется то, что однажды я на самом деле буду идти по горным тропам рядом с мужчиной, воином, который перевернет всю мою жизнь. Мужчину, у которого пока еще нет ни имени, ни лица, зовут Шахзада. Он будет жить в постоянной опасности и ускользать от врагов. Он научит меня защищаться и стрелять.

Все эти картинки рассказывали о моей сегодняшней жизни. Но тогда я спрашивала себя: «Откуда они взялись? Где находится эта страна?» Потом я на время забыла об этом.

Афганистан.

31 июля 2001 г.

Все началось в тот самый день, когда грохочущий старый вертолет вез меня к генералу Масуду. Я очень четко вспоминаю эти мгновения. Я словно покидала собственное тело, открывала себя, — я жила. Никогда прежде я не чувствовала себя так хорошо. Я поняла это гораздо позже. Эта внезапная свобода, эта легкость означали, что я наконец была готова принять неизвестность. Редко случается так, что ты можешь точно определить поворотный момент своей жизни, что осознаешь его именно в тот миг, когда это с тобой происходит. Для меня он наступил тогда — прозрачным летним утром в горах Афганистана.

Стояла страшная жара. Вертолет был готов к взлету. Я бежала по взлетной полосе среди оглушительного гула работающих винтов, ослепленная тучами песка. Вдруг платок, покрывавший мою голову, слетел. Я поймала его за край, зажала кончик между зубами. И побежала еще быстрей, злясь на свою тучность, на вес видеоаппаратуры, впивающейся мне в плечо, на эту ужасную пыль, въедающуюся в кожу и глаза. Но в глубине души я ликовала. Ведь я буду любоваться одной из самых красивых панорам на земле! Но особенно я была счастлива от того, что осуществила свою мечту — рискнула пуститься в авантюру.

Я бросила беглый взгляд на вертолет, прежде чем забраться в него. Развалина, повсюду заплаты. Настоящий летающий гроб. Огромная желтая цистерна, наполненная горючим, занимала четверть кабины. Один сильный толчок, и машина превратится в бомбу. Впрочем, меня предупреждали: подобные развалюхи с людьми на борту уже разбивались в горах. На все воля Аллаха!

Двумя днями раньше я была в Душанбе, в Таджикистане, где правительство Северного Альянса под руководством Масуда выдавало визы и разрешения журналистам проникнуть в Панджшир — единственную афганскую провинцию, свободную от талибов. Тогда в первый раз в жизни я летела вертолетом. Машина русского производства доставила меня в Роджа-Бауддин, последний форпост генерала Масуда на самом севере Афганистана. В настоящий момент я направлялась для встречи с ним южнее — в Сангану.