Гарриет Хок: Хеппи-энд не предвидится?

Его самоуверенность возмутила Джекки.

– Мне кажется, что такие нахалы обречены на вымирание, – заявила она, надеясь, что это прозвучит уничижительно. Этот наглец должен знать, что она думает о подобных высказываниях. Но блондин отреагировал на ее замечание довольно своеобразно.

– О, простите, я не хотел вас обидеть, – сказал он и ослепительно улыбнулся.

– Я не обиделась, мистер Николс, – возразила она. – Но вы смотрели на меня так, как будто... – Она замолчала и прикусила нижнюю губу.

«Как будто хотите меня раздеть», – подумала она, но не произнесла этого вслух.

Зато он, казалось, и так все понял.

– Но я не могу по-другому. Когда я вижу что-нибудь прекрасное, то обязательно должен рассмотреть это во всех подробностях. Неужели это так плохо?

– Возможно, и не плохо, – ответила она. – Но джентльмены так себя не ведут!

– А я не джентльмен, – засмеялся он. – И это является большим разочарованием для моей семьи, где меня считают паршивой овцой. Меня пока не вышвырнули на улицу, но никто не расстраивается, когда я не появляюсь дома.

– У меня такое впечатление, что вы бравируете своим поведением, – сказала Джекки. У нее складывалось двойственное мнение о Декстере Николсе. С одной стороны, ей нравились его раскованность и естественность. Но, с другой стороны, раздражала фамильярность.

Она сама была из старинной южноамериканской семьи и воспитывалась в традициях юга. По этим традициям мужчины всегда вели себя в женском обществе сдержанно и уважительно. Чего нельзя было сказать о мистере Николсе!

Декстер пожал плечами.

– Я бы так не сказал, мисс... Простите, я забыл ваше имя.

– Если не ошибаюсь, я вам его и не называла, – сказала Джекки.

– Ну так назовите, пожалуйста, – попросил он. – Мне кажется, что гораздо приятней разговаривать, если знаешь, как зовут собеседника.

– Может быть, я не собираюсь с вами разговаривать.

– Но мы уже разговариваем. И должен признаться, мне приятно с вами беседовать.

К ним приблизился официант, держа в руках поднос с напитками.

– Шампанское, виски, пиво, лимонад, – произнес он.

– Пиво, пожалуйста, – ответил Декстер и взял с подноса бутылку. От стакана он отказался.

– Мне не хочется пить, – сообщила Джекки, обрадовавшись, что может наконец избавиться от пустого бокала из-под шампанского, который все это время держала в руке.

– Итак, – продолжил Декстер, когда официант удалился, – назовите мне, пожалуйста, ваше имя.

Джекки внимательно посмотрела на мужчину, стоящего напротив. У него были широкие мускулистые плечи и спортивная фигура. Его руки выдавали человека, занимающегося физическим трудом. Это были красивые, сильные руки, внушающие доверие.

Он явно много времени проводил на воздухе. Его светлые волосы выгорели, контрастируя с ровным загаром. На нем были потертые джинсы и футболка, помнящая, вероятно, лучшие времена. Джекки пришлось сосредоточиться, чтобы прочитать выцветшую надпись.

«Международная ярмарка в Новом Орлеане» , – прочитала она и вспомнила, что в 1984-м в Новом Орлеане состоялась международная выставка. Прошла уже целая вечность. Чудо, что футболка все еще существует.

Она подняла голову и взглянула ему в лицо. У него был широкий, почти квадратный подбородок с маленькой ямочкой, красивый рот с полными губами и прямой нос. Но самыми замечательными были его ярко-синие глаза. Она увидела маленькие морщинки вокруг них, которые не заметила раньше. Да она и не пыталась внимательно его рассматривать.

– А кто теперь пялится? – спросил он, когда их глаза встретились. – Леди обычно так не делают. – Он погрозил пальцем. Конечно, он шутил, в его голосе звучала явная ирония.

Джекки почувствовала, что краснеет. Ее застали врасплох. Но то, что он упрекал ее, было по меньшей мере невежливо. Джентльмен бы на его месте промолчал.

Ей опять показалось, что Декстер Николс читает ее мысли.

– Да, да, я знаю, – вздохнул он. – Я не должен был этого говорить. – Он поставил бутылку на скамейку и поднял руки. – Но я такой, какой есть. Я всегда говорю то, что думаю.

Джекки поморщилась.

– Не знаю, правильно ли это, – сказала она. – Но вам видней. Надеюсь, вы меня простите. Мне пора.

– Подождите, – взмолился он. – Вы так и не назвали ваше имя.

– В этом нет необходимости, – отрезала она. – Мы случайно встретились, а теперь наши пути расходятся. Всего хорошего! – Она кивнула и повернулась, чтобы уйти.

– Это нечестно, – возразил он.