Наталья Штурм - Школа строгого режима, или Любовь цвета юности

Наше состояние можно было назвать «жуткая жуть». Может, само по себе ничего такого уж страшного не случилось – ну, погуляла творческая молодежь, повеселилась. Ну, сняли интервью, подумаешь, ведь все живы-здоровы, чего кипиш-то поднимать?..

Но родительский комитет в компании с классной руководительницей Агриппиной Федоровной назвали нашу вечеринку «беспрецедентным нарушением дисциплины, хулиганством, повлекшим порчу имущества». Оставалось только найти виновных. Грубо говоря, «козла отпущения». Самого злодейского злодея!

Настя всю вину взяла на себя. Она рассказала родителям, как хотела снять фильм, как взяла деньги у деда и опробовала пистолет на священных стенах. Но нашу гениальную съемку уже успели отсмотреть все члены родительского комитета вместе с классной. И они решили по-своему.

Динару отчислили.

Родителей у нее нет, постоять за нее некому. К тому же из детдома, значит, неблагонадежная. Нас никто не услышал. Снятое интервью с окровавленной ученицей в главной роли стало прямой уликой преступления. Вот пистолет в руке, вот дырка, деньги пропали, а остальное – до кучи. Хотели еще выгнать Вику за аморалку, но ограничились строгим выговором.

Нам с Настей влепили строгий выговор с угрозами отчислить.

Подумаешь, преступление – фильм хотели снять. А как нам еще фильм снять прикажете?

На дурных делах легче всего прославиться. Настя и Вика стали гордостью класса. Вика, помимо звания «секс-символ девятого “Б”», заслужила наше уважение абсолютно наплевательским отношением к учебе. Кроме театрального мастерства, ее не интересовало вообще ничего. Ну, конечно, кроме симпотных мальчишек. Она хотела любви и актерской славы. Остальное – да гори оно огнем.

Настя училась довольно хорошо по всем предметам. Уроки делала исправно, списывать не просила. После неудачного кинодебюта села за написание пьесы. Обязательно для постановки на Бродвее. Гигантомания плюс амбициозность. Или все, или ничего. Держитесь, псевдогении, – Настя себя еще покажет!

Я училась средне. Твердая пятерка была только по литературе. Ах да, еще по физкультуре. Случайная, залетная. Остальные предметы я не удостаивала своими знаниями. Но особенно я ненавидела математику. А она – меня, в лице нашей классной. Как назло, нашему девятому «Б» в классные назначили именно математичку. Первой встречи было достаточно, чтобы понять – мы не будем рыдать друг у друга в объятиях на выпускном.

После истории с пистолетом Агриппина Федоровна сделала свои, только ей понятные выводы. Во всем виновата Шумская. То есть я. Факты были за меня, а Федоровна против фактов. Ну не нравилась я ей сильно, что ж тут поделаешь. Поэтому я старалась лишний раз не травмировать ее своим присутствием на уроках.

Учитель физкультуры Борис Скороходов обрушился на наш класс внезапно, посередине математики.

– Ребята, в пятницу будут проводиться районные соревнования по плаванию. В новом спорткомплексе «Олимпийский». Кто умеет плавать?

Над рядами взметнулись десять рук.

– Борис Петрович, но у нас в пятницу контрольная по математике, – запротестовала Агриппина Федоровна.

– А честь школы? – басом возразил колоритный физрук.

По школе он всегда ходил со свистком на груди, в тренировочных и с мячом в руках. Даже сейчас он держал мяч и отбивал им каждую фразу о пол.

– Ребята, кто из вас очень хорошо умеет плавать? – стукнул он вопрос о пол.

Десять рук исчезли. Срыв контрольной Федоровна не простит.

И тут поднялась одна несчастная рука, и весь класс обернулся.

– Я умею очень хорошо плавать!

Мне пришлось даже встать из-за парты – вдруг он руку не заметит?

Довольный физрук ударил мячом о пол:

– Правда хорошо? Не уронишь честь школы?

Я хотела ответить: «Точно знаю, что не утону». Но решила не проверять чувство юмора физрука и отчеканила:

– Школа будет гордиться своими пловцами!

– Молодец! – ударил о пол физрук. – В пятницу сразу приедешь на соревнования. В субботу освобождаешься от занятий.

Класс тоскливо притих. Завидовали.

Честь школы я не уронила и свою не потеряла. Третье место и второй юношеский разряд по плаванию обеспечили мне вечную пятерку по физкультуре и стойкую ненависть математички.

– У-ух! – по-деревенски всплеснув коротенькими ручками, сказала Агриппина. – Пловчиха ты наша! Лучше бы математику учила, стыдно к доске вызывать!

– А вы не вызывайте, – подсказала я.