Мэри Бакстер - Правосудие во имя любви

— Энджи…

— А?

— Скажи, тебе что, не нравится Томас?

Энджи неотрывно смотрела на дорогу, но Кейт заметила, что ее пальцы крепче сжали руль.

— Ну почему же, парень как парень, — с напускным равнодушием ответила она, потом повернулась к Кейт и широко улыбнулась: — Только считает, что все девчонки от него без ума.

Кейт тоже улыбнулась в ответ:

— Но ведь так и есть, правда?

— Может, и правда.

Обе рассмеялись.

— Мне не померещилось, что он мне подмигнул? — спросила Кейт.

— Нет, это точно. Я тоже заметила.

— С чего бы это? Он со мной за все время двух слов не сказал.

— Разве поймешь, что у них на уме?

— Я мечтаю, чтобы он пригласил меня на свидание, — вырвалось у Кейт.

Ей казалось, что это любовь на всю жизнь. Он был самым красивым, самым умным, самым популярным из старшеклассников. В свои семнадцать лет (Кейт была на год моложе) он выглядел значительно старше других. Его лицо, безупречное, как у артиста, обрамляли густые черные волосы. Он напоминал Элвиса Пресли и давно смущал ее покой. Высокий, стройный, он улыбался так, что у девчонок захватывало дух. Сплетницы болтали, что от такой улыбки трусики падают сами собой. Кейт сгорала от ревности, хотя ни за что не призналась бы себе, что мечтает о Томасе. Она намеревалась сохранить девственность до замужества. Но во сне ей грезилось другое.

— Сдается мне, что это только начало, — Энджи нарушила затянувшуюся паузу. — Интересно, что он затеял?

— Сама не знаю, — уныло ответила Кейт. — Я всегда считала, что он положил глаз на Салли, не зря же он назначил ее главной в группе поддержки.

— Стерва, каких мало. Если бы у нее была голова на плечах, она бы многим сумела кровь попортить.

— При такой фигуре голова не нужна.

— А что в ней особенного? — вспылила Энджи. — Плоская, как блин. Сегодня в раздевалке я ей чуть в волосы не вцепилась.

Кейт закусила предательски задрожавшую губу.

— Спасибо, что вступилась за меня. Не знаю, как бы я…

— Ну-ну, — Энджи не дала ей договорить, — еще не хватало благодарностей. Ты бы поступила точно так же.

— Возможно, только едва ли представится такой случай.

Вместо ответа Энджи пожала плечами. Остаток пути они проехали в молчании.

— Высади меня здесь, — попросила Кейт. — Дальше я пешком.

— Точно?

Кейт отвела глаза:

— Конечно. Погода чудесная, я с удовольствием пройдусь.

Энджи нахмурилась. Кейт прочла недоверие в ее взгляде, но боялась в этом признаться. Отец не разрешал ей водиться с Энджи, и Кейт не хотела лишний раз его злить. Жизнь приучила ее к осторожности.

— Спасибо, что подвезла, — Кейт старалась, чтобы ее улыбка получилась безмятежной. — До завтра!

— Спроси у мамы, может, она позволит тебе завтра приехать к нам с ночевкой, — предложила Энджи.

Кейт насупилась:

— Спрошу, конечно, только…

— Я все понимаю. Но ты попробуй.

— Ты же знаешь моего отца.

— Ну ладно, пока! — Энджи помахала ей на прощание.

Кейт поплотнее запахнулась в ветхое пальтишко и поплелась по грязной дороге, которую развезло от затяжных дождей. Перешагивая через лужи, она пыталась думать про Томаса Дженнингса и про его улыбку, но мысли не слушались ее. Каждый шаг приближал ее к нищете и убожеству родительского крова. Она ненавидела возвращаться домой и стыдилась этой ненависти.

Перед глазами то и дело возникало лицо Томаса. Теперь она приказала себе гнать прочь эти фантазии. Время для них еще не настало. Надо будет извлечь их из тайников души поздно вечером, когда отец угомонится и домашние дела будут, наконец, переделаны.

Входя в калитку, Кейт услышала в доме шум, от которого у нее сердце ушло в пятки. Нет, нет, только не это, заклинала она, стремглав взбегая по шатким ступеням.

Она распахнула дверь и увидела, как увесистый кулак отца врезался в мамину челюсть.

— Мамочка! — закричала Кейт.

Кейт не могла пошевелиться. Она видела, что отец снова заносит кулак, чтобы обрушить его на другую скулу Мейвис Колсон.

— Мамочка! — снова вскрикнула Кейт.

Эммитт Колсон замер, потом обернулся:

— Пошла вон, не то и тебе достанется.

— Папа… прошу тебя… — Кейт содрогалась от рыданий, — не бей маму.

Мейвис Колсон затравленно посмотрела на дочь:

— Делай, что папа сказал… Иди же, — проскрипела она.

Но Кейт чувствовала, что ноги не слушаются ее. Сердце готово было выскочить из груди. Она не могла отвести взгляда от кровоподтека на материнском лице.

— Слушай, что мать говорит! — взревел Эммитт, шагнув к дочери.