Доктор Нонна - Верь, люби, живи!

– Рада, хватит есть сладости, – в редкие встречи с дочерью выговаривала Лина. Она была в ужасе, что ее маленькая дочь так располнела. – Ты же девочка, ты должна следить за собой. Так нельзя, Радочка...

А Рада смотрела на красивую маму и злилась на нее: «Если бы ты не была так красива, то на тебя не обратил бы внимание твой новый муж, и тогда мы остались бы семьей. Красота причиняет зло окружающим людям! Я не хочу делать другим так больно, как сделала ты, мамочка!» В ответ на слова Лины девочка брала горсть печенья и запихивала себе в рот, желая наказать женщину за свою боль и боль отца.

Владу действительно было больно, так больно, что он перестал отдавать себе отчет в том, что происходит. Он разрешал дочери все, для нее не существовало слова «нет», он ее не воспитывал, не учил, не направлял... Он просто пустил жизнь маленькой потерянной девочки на самотек, считая, что именно вседозволенность сможет заменить ребенку счастливую семью. Влад словно не видел, что к двенадцати годам его малышка превратилась в толстого подростка, лицо которого покрыто прыщами; он не замечал, что у девочки нет подруг и друзей, что она все время проводит с ним, не выпуская его из поля зрения даже на минуту; он не понимал, что ребенку нужна помощь психолога. Нет, Влад настолько сосредоточился на своей боли, что не замечал, как страдает его дочь.

А девочка иногда вскакивала ночью с кровати и шла к спальне отца, чтобы послушать, спит он или нет, все ли с ним в порядке... Она так боялась потерять его, как потеряла бабушку Лотту, Бони и маму, что страх за Влада был ее естественным состоянием на протяжении двадцати четырех часов. Она всегда зорко следила за слабым духом папой, готовая прибежать к нему, как только он начнет погружаться в свою тоску. Так было почти всегда... Но периодически что-то взрывалось в ней: постоянное напряжение, нескончаемый страх и чувство ответственности за близкого человека были непомерной ношей для ребенка, и тогда она рыдала на берегу Средиземного моря, желая жить в семье мамы, которая счастлива, спокойна и может окружить ее лаской и заботой. Ей хотелось строгости, запретов, советов, ей просто хотелось быть ребенком, обычным ребенком в обычной семье. Она бежала звонить Лине, плакала в трубку, но, когда мать приезжала к ней, видела в этой женщине только ту, что сломала ее отца. «Нет, я не могу бросить папочку, он без меня пропадет», – решала она и возвращалась домой.

Наступил день ее рождения. Влад с утра куда-то ушел и вернулся через некоторое время, неся в руках щеночка коккер-спаниеля, копию умершей в день ухода жены Бони. Рада осторожно подошла к маленькому комочку и потрогала теплое ушко – девочка прислушивалась к своим ощущениям. «Буду ли я любить эту кроху так, как Бони? – думала она. – Зачем папа мне подарил ее? Заменит ли мне этот пес все то, чего я лишилась?» Рада была нахмурена – пока она не знала, как реагировать, но тут собачка лизнула ее руку теплым шершавым языком, и сердце девочки растаяло. Она протянула руки и взяла щенка. Поцеловав его в холодный мокрый нос, она произнесла:

– Будешь Беллой, раз уж ты такая красивая.

– Рада, может, не стоит называть щенка человеческим именем? – Влад с сомнением посмотрел на дочь.

– Нет, я так хочу. Я буду считать ее своей сестричкой.

Мужчина поморщился и выглянул в окно – белая машина подъехала к их дому.

– Рада, мама с Петром приехали, – он не мог видеть свою бывшую жену такой счастливой и красивой, поэтому старался не встречаться с ней даже случайно.

– Иду! – крикнула именинница и сжала кулачки. Боль за отца снова наполнила ее сердце.

Лина обнимала свою девочку, целовала ее щечки, а Рада стояла как изваяние, не желая проявлять никаких эмоций по отношению к ней.

– Милая, это тебе подарок, – сказала Лина, доставая из бархатного мешочка золотую звезду Давида на цепочке.

– Спасибо, – хмуро рассматривала подарок девочка. Она понимала, что ее мама – еврейка и всем сердцем любит Израиль, а значит, и религию этой страны, и историю ее, но ей, Раде, не нужна звезда Давида, потому что в ней, наверное, все же больше русских корней...

– Доченька, я так по тебе соскучилась. – Мать еле сдерживала слезы, глядя на угрюмого прыщавого подростка, в которого превратилась ее улыбчивая милая малышка. – Я так хочу, чтобы ты жила со мной...

– Я живу с папой, и изменить это невозможно, – сжала губы Рада, а потом топнула ногой. – Мы идем в кафе или нет? Я мороженого хочу!

– Милая, может, лучше сходим на пляж, покупаемся? – Лина хотела предложить какой-нибудь иной вариант, не связанный с поеданием сладостей. – Или съездим в Иерусалим, погуляем по старому городу.