Этель Хэмилл - Пока сияют звезды

На земле, объятой вулканическими столбами Алмазной Головы, на земле, столь бесценной, что даже Дженсен со своими миллиардами не мог купить ее, а только взять в аренду на девяносто девять лет, — он выстроил себе дворец в стиле буддистского храма, со ступенчатой крышей, лакированными деревянными воротами, нескончаемыми дворами. Чудо архитектуры украшали редкие китайские сокровища, привезенные самыми изысканными дизайнерами, которых он мог себе позволить.

Затем, с решительностью давнишнего короля Камегамега, объединившего острова Гавайского архипелага в единое королевство, Дженсен решил завоевать Гавайи.

Правда, здесь его поджидали некоторые препятствия. Сложившиеся деловые структуры в Гонолулу не предполагали, что будут потеснены действиями Дженсена, в планы которого входило: во-первых, строительство новых отелей, что мешало бы росту уже существующего гостиничного бизнеса Уаикики; во-вторых, организация новой авиалинии между Оаху и Калифорнией, что способствовало бы доставке туристов Дженсена к месту назначения; в-третьих, намерение заполучить немалый участок гавайских сахарных плантаций; в-четвертых, строительство в центре Гонолулу офисных небоскребов, которые Дженсен воспринимал как неотъемлемую часть расширяющегося бизнеса. Старые властители острова не приветствовали его идеи. Их оскорбительные замечания ранили Эмму, преданную супругу Дженсена. А из-за оппозиции на деловом рынке вновь обострился воинственный дух островитян.

Уальдо Дженсен начал завоевывать симпатию народа сразу, как только ступил на гавайскую землю. Бизнесмен первым обратился к людям в надежде, что однажды получит их поддержку, которой постепенно заручались здешние господа. Он пригласил работать Тима Неирна, задача которого заключалась в том, чтобы поспособствовать признанию Дженсена местным населением. Одним почти революционным шагом его «завоевательной» кампании стало строительство госпиталя «Алоха» на возвышенности близ Форт-Ружер — с видом на море, оборудованный по последнему слову медицинской техники, он не остался незамеченным островитянами.

Следующим шагом в этой игре был проект с Перри Хилтоном в главной роли.

Часы над столом Косимы показывали три часа. Девушка ожидала появления репортеров и так называемого совета директоров, созданного для того, чтобы имя доктора Перри Хилтона постоянно мелькало в новостях и на страницах всяческих газет.

Уальдо Фоли Дженсен не ошибся с выбором протеже. Семейством Хилтон местное население гордилось. Отец Перри Хилтона был всеми любимым доктором Уордом Хилтоном. Его покойная матушка, Гарриет Сойер-Хилтон, принадлежала к одному из высокопочитаемых кланов. Первые Сойеры прибыли из Бостона в тридцатых годах девятнадцатого века и были проповедниками для непросвещенных гавайцев. В отличие от многих соотечественников Сойеры, проповедуя пути спасения души, не рассматривали себя отдельно от незатейливых островитян. Обосновавшись на острове, в каждом своем поколении Сойеры оставались преданными слугами народа. На протяжении двух веков Сойеры так и не нажили богатства. Это имя чтили и гавайцы, и белые, и люди смешанной крови. Перри Хилтон был одним из Сойеров.

Именно от матери, чье сопрано считали самым прекрасным за всю историю хора в Гонолулу, Перри унаследовал музыкальный дар. Поскольку отец Перри сосредоточивался больше на лечении, нежели на выписывании счетов, сыну пришлось рано зарабатывать самому. Правда, после окончания Гавайского университета он завершил обучение в медицинской школе на континенте, одновременно совершенствуя свой великолепный баритон, что позволило ему успешно выступать с небольшими танцевальными музыкальными группами.

Пресса заметила Перри. И кто-то шепнул про него нью-йоркскому миллионеру. Уальдо Дженсен не мог отказаться от мысли, что часть славы коснется и его, и не упустил возможность поддержать юношу. С тех пор пение только что «оперившегося» доктора превозносилось с большей готовностью, нежели его врачебный дар.

Нет, Перри Хилтон не должен был соглашаться с таким «окольным» путем признания своих истинных талантов! Обычно улыбающаяся Косима поджала губы, сидя за столом и размышляя о докторе — изменнике благородному делу врачевания. Но потом ее мыслями завладел — о боже — Дейл Бэннинг. Этот мужчина был не из тех жадных до денег и гонящихся за легкой славой типов, которых она презирала.

Думая о Дейле, Косима снова улыбнулась.