Юля Лемеш - Лежачий полицейский

Своего избранника я вовсе не таким воображала, но с радостью согласилась на приглашение сходить куда-нибудь поесть мороженого. Не откладывая на потом. Быть может, это судьба? Кто-то скажет – дура. Вот и не дура.

Как только мы начали встречаться, мои нервы мгновенно успокоились. Мужчина – лучшая успокоительная таблетка.

Теперь я могу спокойно похвастать перед подругами своим «неодиночеством». Оказывается, у меня его было с избытком. Ни одного по-настоящему близкого человека. Я только сейчас это поняла.

Последний год перед большой любовью ознаменовался единственным запоминающимся событием. В наш дом для проживания прибыл достопочтенный дед Нил. Поскольку наши окна выходят на подъезд, то я смогла лицезреть пришествие деда. Который явился в сопровождении огромного темного сундука. Заменяющего ему и шкаф, и кровать.

Меня сразу заинтриговало такое немыслимое для новгородской глуши имя, и имеет ли оно отношение к великой реке. Дед скромно утверждал, что имеет. Что необразованные аборигены реку назвали в честь первого славянина Нила. Много веков назад по собственному хотению обосновавшегося в Египте. Врет, конечно. Но так увлекательно слушать про странника Нила. Который много миллионов лет назад решил вернуть семью на историческую прародину. Покинутую из-за первого ледникового периода. И как своим умом и неимоверной образованностью он сумел вызвать преклонение со стороны местного населения.

– Ага, – радовалась я, – египтяне в полном отпаде. До сих пор. И чем же тот первый Нил их поразил?

– Они к нему со всем уважением. И почтением. Они что – они люди темные. А он им про строительство сфинкса сразу все как есть популярно разъяснил. – Сидя на скамейке перед домом, Нил отклячивает бесцветную желтоватую бороду и складывает руки перед собой, изображая сказочного зверя. – Правда, они не все правильно поняли. Наш сфинкс – он кто? Кобель с крыльями. Или, скажем, птиц с бабьими причиндалами и ликом, как бабы. Но у этих египтян тоже неплохо получилось. Главное не сфинкс. Главное – Нил их хозяйствовать научил, а пирамиды – так, забавы ради, архитектурное излишество, чтоб народец в праздности не опаскудился. Когда мужик при деле, он того, не забалует.

Я подивилась на глубинное взрыхление идеи славянского приоритета перед всеми прочими отсталыми нациями. Только и ожидающими мудрого руководства старшего брата.

Как-то пришел участковый. Послушал дедовы бредни и обвинил его в пропаганде национализма. Дед взвился со скамейки. Обозвал власть «сам недобиток фашистский», после чего косолапо удрал домой. Откуда возвратился с полиэтиленовым пакетом. В котором вместо макарон лежали всяческие медали за достижения в умерщвлении врагов на разных войнах. Во второй руке красовался маузер. После некоторой бестолковой суеты выяснилось – пистолет годился только для выпендрежа перед несведущими простаками типа меня. Участковый выбрался из-за угла дома, поднял фуражку и смачно сплюнул под ноги.

– Не ссы, – успокоил дед. – Боек-то сточен. Держу так, для блезиру.

Остыв после баталии с экспроприацией неогнестрельного оружия, участковый примостил фуражку на голову и, не прощаясь, укатил на старенькой иномарке. Которой втайне гордился, как огромным прорывом от вонючего «Москвича» к вершинам прогресса.

Дед Нил по всеобщему мнению был именно достопочтенный. Соседские оживленные старухи мгновенно воспылали к нему активной любовью. Облепив нежданное сокровище, как мухи патоку. Их восторженности не разделяли только сердобольные Ниловы родственники. Которые привезли деда из деревни в целях опеки с последующим наследованием добротного дома на престижном берегу престижной реки.

Спустя пару недель они уже были в ужасе от своего опрометчивого решения. Особенно когда поняли, что вступление во владение дачей откладывается на неудобоваримо отдаленный срок. Старухи торжествовали. И при встрече не уставали напоминать незадачливым наследникам о невероятном Ниловом здравии.

Под предлогом чаепития из электрического самовара дед Нил собирал в квартире роту восторженных старушек. Ради такого случая дед облачался в воняющий нафталином серый крапчатый пиджак с куцым хлястиком на спине. Который крепился посредством двух щербатых пуговиц. Каждый вечер Нил беспощадно обжуливал бабушек в дурака.

– Плевал я на них с высокой колокольни, – делился он мнением о своих родственниках.

Кроме того, Нил приучил восторженных поклонниц нюхать табак, утверждая, что в нем и есть залог здоровой неограниченной жизни. Старухи, издавая взвизги, пронзительно чихали на весь дом. Проигрывая в карты за вечер рублей двадцать и с десяток поцелуйчиков. Которые вызывали все те же пронзительные взвизги.