Алина Феоктистова - Настоящее счастье

Он оставил вещи в коридоре около своего номера и прошел с Виолеттой в конец коридора, постучав в самую последнюю дверь. Ответа не последовало. Дверь была заперта.

— Я знаю, где он! — воскликнул профессор. — Он в лаборатории. Что ж, это его прощает. Кстати, мы скоро отправимся туда же. Посмотрите, Виолетта, его номер как раз напротив вашего. Но я этого не подстраивал. Это воля случая. Жду вас внизу в вестибюле через два часа. Заедем в лабораторию, а оттуда — на переговоры.

Через два часа Виолетта, приняв душ, спустилась в вестибюль, где ее уже ждали Борис Михайлович и Анатолий, сидя в креслах около журнального столика. Профессор критически оглядел Виолетту с головы до ног. Стройную фигурку девушки подчеркивал строгий шерстяной костюм красного цвета. Через руку был перекинут белый плащ.

— Что скажете, Анатолий? Сможет ли молодой мужчина… — начал было говорить профессор, ко Виолетта остановила его.

— Борис Михайлович, мы едем смотреть лабораторию или заниматься устройством моей личной жизни? — рассердившись, спросила она.

Ей было немного не по себе. Она испытывала непонятное волнение и смущение и не находила этому объяснения. Она ведь не маленькая девочка, чтобы серьезно относиться к выдумкам профессора.

— А мы будем совмещать полезное с приятным, — отпарировал профессор.

Микроавтобус отвез их к центру Гейдельберга, где среди университетских построек размещалось здание лаборатории. Анатолий распахнул перед ней дверь, и они прошли по коридору, разглядывая помещения, в которых пока никто не работал, но уже стояло новое оборудование для опытов и производства вакцины.

— Молодцы наши немецкие коллеги, — удовлетворенно сказал профессор. — Оперативно организовали лабораторию.

— Да, — согласился с ним Петров, заглядывая в очередную комнату. — Вы угадали, Борис Михайлович, когда говорили, что он здесь.

Втроем они зашли в эту комнату, заставленную колбами и пробирками. За одним из столов, склонясь над микроскопом, сидел Валерий. Виолетта замерла в дверях, радуясь тому, что внушительная фигура приближающегося к столу профессора закрыла ее от взгляда Валерия, позволяя прийти в себя.

— Здравствуйте, коллега, — профессор опустил руку на плечо Валерия, не давая ему подняться. — Не вставайте, меня не обязательно приветствовать стоя.

— Извините, что не встретил вас лично, — услышала Виолетта до боли знакомый голос Валерия. — Но я не хотел прерывать опыт. Вот, посмотрите.

— Любопытно, любопытно взглянуть. — Профессор, взяв бумагу с описанием результатов опыта, подошел к окну, подзывая рукой Анатолия.

— Смотрите, Анатолий, какая светлая голова у этого парня. И это после шести лет перерыва. С его головой он должен быть доктором наук, а он даже не кандидат.

Валерий смотрел на Карабчиевского, по-прежнему не замечая Виолетту.

— Вы, молодой человек, прирожденный иммунолог, — веско сказал профессор. — И вас стоит хорошенько отодрать за вихры из-за ваших выходок. Это же надо, потеряно шесть лет! — Его широкая ладонь захватила русые кудри Валерия, а громкий голос эхом отзывался в стенах лаборатории. — Медицина, молодой человек, это не барышня, чтобы ее бросать. Это наука. С барышнями вы можете поступать как вам угодно, хотя и их бросать я вам не советую, — внушительно гремел Карабчиевский, трепля Валерия за волосы. — По крайней мере эту, — добавил он, указав палкой в сторону Виолетты.

Валерий сидел, не сопротивляясь, и молча улыбался. При последних словах профессора он поднял взгляд и увидел Виолетту. Улыбка сбежала с его лица. Он густо покраснел.

— Что, стыдно перед дамой? — продолжал грохотать Карабчиевский, не отпуская его волос. — Зато надолго запомнится. Вы поняли, Виолетта, что это тот самый ученый, которого вы разыскивали?

— Поняла, — ответила Виолетта. Она уже успела прийти в себя. — Отпустите его, профессор, вполне возможно, у него были уважительные причины бросить медицину.

— И вы его еще защищаете! — потрясая в воздухе палкой, сердито воскликнул профессор. — Да никакая причина не может считаться уважительной, если речь идет о науке. И он сейчас отведает моей палки, если не поклянется публично, что никогда больше не бросит иммунологию.

— Я клянусь, профессор, что больше никогда не брошу иммунологию, — серьезно произнес Валерий.

— Вот так-то лучше. — Рука Карабчиевского ласково погладила его по голове. — Не сердитесь на старика, голубчик, но кто-то же должен учить светлые головы, если в них приходят темные мысли. А теперь идите и познакомьтесь с вашей будущей сотрудницей. И не забудьте перед ней извиниться. Она три года потратила, разыскивая вас.