Кэрол Марш - Золотое утро

— Я видел ее только мельком, — небрежно ответил сын.

— Фиске! — укорила мать.

— Ну хорошо, — рассмеялся он. — Никакой косметики, внешне вполне интеллигентная девушка, но багажа хватит на целый месяц.

— На месяц?! — отец, просматривающий вчерашнюю газету, обеспокоенно поднял глаза и поверх очков сурово взглянул на жену. — Дорогая, ты обещала не больше трех дней.

— Там камеры, папа, камеры. — Фиске озорно улыбнулся отцу. — У нее много аппаратуры.

— Пусть занимается своими съемками и не сует нос в наши дела! — заявил Дуглас Спенсер и вернулся к газете, шелестя страницами.

Почти одного роста с сыном, только с седеющими волосами, он был одет в старомодную фланелевую рубашку и выпачканные краской брюки — любимую униформу, в которую всегда облачался, работая над своими абстракционистскими полотнами. Фиске подумал, что сейчас отец совсем не похож на богатейшего в стране человека, ежегодно жертвующего миллионы долларов на благотворительность, и уж подавно — на главу крупнейшей корпорации.

— Что еще, Фиске? — Мать поставила пустую кружку на кофейный столик и с интересом посмотрела на сына. — Что еще ты можешь о ней сказать? По-моему, ты что-то недоговариваешь.

Он вспомнил большие карие глаза, решительность, с которой девушка подхватила свой кофр, и улыбку, озарившую ее лицо. На какое-то мгновение стушевавшись, подумал, что Кэти нельзя назвать красавицей, хотя что-то в ней есть привлекательное, только что именно, объяснить не мог.

Дверь открылась, прервав его мысли.

— Вот и я! — объявила Барбара Спенсер Дэвидсон, стройная, слегка веснушчатая женщина тридцати восьми лет, светловолосая, с зелеными глазами и чуть вздернутым носиком.

Она опустила на пол тяжелую сумку, затем пересекла комнату и отдала матери почту, а перед отцом положила стопку свежих газет.

И тут все замерли, потому что в дверях появилась незнакомка.

Фиске вежливо поднялся, но тут же отошел к окну, предоставляя матери возможность самой принять гостью. Вообще удивительно, что эта журналистка произвела на него какое-то впечатление. Ничего в ней особенного не было. Лицо продолговатое и худое, но чем-то все равно ему понравилось. Он улыбнулся, вспоминая, что остров явно произвел на девушку сильное впечатление.

Кэти села рядом с отцом, повернувшись к Фиске в профиль. И вдруг его переполнило желание взять ее за руку, повести в сад.

Отец — это он знал точно — никогда не смирился бы с появлением на острове постороннего фотографа. Но Нельсон Лауринг слишком упорно настаивал на его приезде, убеждая, что птицы очень редкие, находятся под угрозой истребления и нельзя оставить их незапечатленными для истории. Хотя Фиске также знал, что, не будь Лауринг известным орнитологом, его бы никто и слушать не стал. "А девушке, — подумал Фиске, — надо отдать должное: держится вполне сдержанно и вежливо".

Барбара объявила, что идет помогать с ленчем, а миссис Спенсер взялась показать гостье сад.

— Все равно, не нравится мне это, — проворчал старый Дуглас, когда женщины ушли. — Раньше мы никогда не допускали на остров чужаков, и не понимаю, почему должны изменить своему правилу. Это принесет нам одни неприятности.

— Она же будет фотографировать птиц, а не нас, — выступил в защиту девушки Фиске. — Нельсон четко объяснил редактору, что людей и дома снимать запрещается. А кроме того, это очень уважаемый журнал, не какая-нибудь бульварная газетенка.

Дуглас поднялся, вздохнул и посмотрел на сына поверх очков.

— Я не потерплю, чтобы она везде совала свой нос и лезла в наши дела, — предупредил он.

— Конечно нет, — спокойно заверил Фиске и, заметив тревогу в глазах отца, спросил: — Узнал что-нибудь новое?

— Нет. Этот гад больше мне не звонил.

— Брюс Ашер так просто не отступится! Обычно он добивается своего, — заметил Фиске.

Дуглас хмыкнул:

— Только не на этот раз! Кинкайд не продается. Ни ему, ни кому другому.

— Не знаешь, он связывался с Хэнком и Барбарой?

— Твоя сестра мне ничего не говорила. А Хэнк сказал, что они не намерены расставаться с островом. Дети обожают проводить здесь лето.

Фиске усмехнулся. Когда десять лет назад Барбара решила обручиться с молодым и подающим надежды биржевым маклером, отец приложил немало усилий, чтобы воспрепятствовать этому браку. Жених дочери казался ему очень скользким, слишком заботливым, слишком стремящимся подстроиться под традиции их семьи. Но Хэнк добился-таки своего, дожал будущего тестя, его приняли в клан Спенсеров. И теперь можно было только догадываться, сколько неприязни осталось у отца к человеку, посмевшему жениться на его обожаемой дочери.