Кэрол Марш: Серебряная цепь

ДАНА АРМСТРОНГ — удочеренная богатой семьей, она с детства получала все, кроме разгадки тайны своего рождения. Однажды она решает провести собственное расследование. Но прежде костер страсти опалит ее сердце…

ДЖОСС АРМСТРОНГ. — Ни громкая слава, ни изрядное состояние не могут защитить его обожаемую дочурку от превратностей страсти.

ПИТЕР КРЭЙН. Блестящий ученый, спасаясь от сердечных ран, покидает страну.

Он чувствует, что необходим Дане. И должен доказать ей — насколько…

МАРШАЛЛ ФОУЛЕР. Баснословно богатый, изнеженный и вкрадчивый, коварно стремящийся вовлечь Дану в свои порочные сети и навсегда подчинить себе…

АДАМ ХЕРРИК. Умудренный жизненным опытом наставник, возвращающий ученице интерес к жизни.

Она уверенно вела машину по каменистой местности Нью-Хэмпшира, не обращая внимания на унылые голые сады и пустые осенние поля за окнами. По обеим сторонам дороги то тут, то там виднелись огромные стога скошенного сена, да изредка перед разбросанными по округе фермерскими домиками стояли продавцы осенних яблок, тыкв и свежего сидра.

Покрытая щебенкой дорога с двусторонним движением тянулась между маленькими деревушками, в центре которых стояли простенькие белые церкви, некоторые — с длинным стройным шпилем, а некоторые — просто квадратные новоанглийские коробки с черными ставнями. Навстречу неслись лишь груженные зерном фургоны или грузовики, везущие рождественские елки с Белых Гор. За окнами мелькали унылые голые сады и пустые осенние поля, а машину наполняла гнетущая тишина.

Дана Армстронг уверенно вела машину, внимательно следя за дорогой, чтобы не пропустить поворот Она была стройной блондинкой с несколько удлиненным лицом с высокими скулами. Ее длинные волосы золотистыми локонами спадали на меховой воротник шубки. Карие глаза женщины вдруг широко раскрылись, и она едва успела свернуть в сторону от заехавшего на ее полосу встречного грузовика. Выровняв руль, она облегченно вздохнула, глядя в зеркало заднего вида на удаляющийся ржавый грузовик. Она была взволнована даже больше, чем предполагала, когда там, в Нью-Йорке, обсуждала эту поездку. Они сидели в библиотеке, и адвокат убеждал ее, что опасаться нечего, потому что претендентов на ее имущество нет. Дана согласно кивала, понимая, что поедет в любом случае, даже если такая опасность существует.

Она попыталась расслабиться хотя бы на те несколько минут, которые оставалось ехать до фермы, вспоминая участие на постаревшем лице Джона Холдернесса и то, как он был добр к ней.

— Нервничаешь? — спросил он. — Не стоит.

— Я не могу оставаться спокойной и чувствую себя словно океанский лайнер между двумя континентами, — сказала Дана тихим голосом.

— Все будет в порядке, — спокойно ответил Джон. — Это тебя ни к чему не обязывает. Ты сможешь уехать в любой момент.

— Я поняла, что должна ехать, в тот самый момент, когда нашла эти бумаги в столе Джосса. — Дана с трудом сдерживала дрожь в голосе, боясь сорваться, если он опять спросит, нервничает ли она.

— Я понимаю.

— Это не выходит у меня из головы. — Голос был таким тихим, что Джон подался вперед и пристально на нее посмотрел. — Если бы они только сказали, мне было бы легче.

— Ты же знаешь, каким был Джосс, — он терпеть не мог неприятностей, а твоя бабушка всегда была очень сдержанной.

— Она говорила мне, что я приемная дочь, говорила с самого начала. — Голос Даны был жестким, и вдруг улыбка осветила напряженное лицо. Она представила себе аристократичную пожилую леди, свою бабушку, которая вырастила ее после смерти мачехи.

Маргарет Сомерсет-Уэллес было почти шестьдесят, когда внезапно умерла ее единственная дочь Кэтрин, оставив четырехлетнюю Дану сиротой. Стараясь не думать о своем горе, овдовевшая Маргарет занялась воспитанием сироты. Сдержанная пожилая женщина обожала девочку до самой своей смерти, случившейся через два дня после того, как Дана узнала, что беременна единственным правнуком Маргарет…