Шейла Нортон: Тело и душа

Кто-то сидящий рядом поднял руку и выкрикнул:

— Фитнес!

Альпинистка подбадривающе кивнула и записала его под словами «РАЗМЕР» и «ВЕС». Я продолжала перемещаться вместе со стулом.

— Для тех, кто только что присоединился к нам, — произнесла она хорошо поставленным громким голосом, лишая меня последней надежды удалиться незамеченной, — мы обсуждаем слова, которые, по вашему мнению, описывают ваше тело.

В зале воцарилась тишина. Я ощутила на себе взгляды окружающих. Лектор также пристально наблюдала за мной и Сарой.

— Итак, — произнесла она, — у вас есть что предложить?

Как же все несправедливо! И это только потому, что мы опоздали, но мы же пришли, зачем выделять нас? Я искоса посмотрела на свою соседку по несчастью — та улыбалась ей в ответ, совершенно не собираясь принимать участие в дискуссии. Моя коллега повернулась в мою сторону и громко назвала мое имя, как бы спрашивая совета.

«Большое спасибо тебе, подруга!» — успела подумать я. Теперь, когда все внимание было приковано ко мне, я назвала первое, что пришло в голову:

— Кресло!

— Кресло? — повторила Альпинистка. — Слово «кресло» — это то, как вы себя ощущаете?

— Да.

— Как интересно… — соврала она, но тем не менее написала мое слово на доске. — Вы можете объяснить?

— Старое кресло, где можно комфортно устроиться, — произнесла я, почувствовав, как голос дрогнул от негодования при воспоминании об оскорблении, которое нанес мне Пи-Джей сегодня днем.

По залу прокатился хохот. Разве я что-то не то сказала?

— Комфортно? — повторила лекторша, записав мое слово на доске. Наверное, до нас было мало желающих высказаться по поводу ощущений о своем теле. Она вновь обернулась ко мне — Так вы ощущаете себя комфортно?

— Нет! Конечно, нет, вы шутите? Разве кто-нибудь может ощущать комфорт, представляя себя старым креслом? — возмутилась я, вконец расстроившись. Смешки сразу стихли, мне показалось, что еще больше чужих глаз смотрело в мою сторону. Все эти люди, наверное, спрашивали себя, что это за сумасшедшая, мало того что опоздала, так теперь еще сравнивает себя с креслом. — Я чувствую себя… старой. Старой, разбитой и не… непривлекательной.

Слушатели вновь повернулись в мою сторону, на этот раз сочувствуя. Кто-то смущенно кашлянул, а затем я увидела две или три руки тех, кто жаждал поучаствовать в дискуссии. Они предлагали какие-то диеты, говорили об уходе за зубами, но никто не упомянул предметы мебели. Я заметила, как Альпинистка посмотрела на меня раз или два, мне показалось, что она улыбнулась.

— Мы собрались здесь, чтобы выяснить недостатки вашей физической формы, — объявила она, указывая на слова-ассоциации, изображенные на доске. Все они, пожалуй, кроме моего кресла, выглядели как заголовки домашней медицинской энциклопедии. По аудитории прокатился возглас протеста.

— Недостатки? — удивленно воскликнула красивая медсестра, занимающая место на переднем ряду. Какие у нее могут быть недостатки?

— Недостатки? — пробормотал крепкий парень, грузчик, сидящий прямо передо мной. Мне показалось, он просто не понял, что Альпинистка имела в виду.

«Недостатки», — подумала я, соглашаясь. Лектор попала в точку. Все слова на доске, даже «свидание», возглавлявшее список, приводили меня в смятение. Это действительно мои слабые места. Я распрямила спину и стала слушать с большим интересом.

— Возможно, теперь вам проще будет заполнить правый столбик, — произнесла она с явным энтузиазмом. Альпинистка приготовилась записать наши предложения. Ответа не последовало. Каждый ощущал себя неуверенно. Тогда она посмотрела на меня. Я попыталась спрятаться за спину грузчика, но безуспешно. — Рози? — подбодрила она меня.

Спасибо Саре зато, что она любезно сообщила всем мое имя, теперь мне не удастся спокойно дослушать лекцию. Я пожала плечами.

— Что вы имеете в виду под словом «душа»? — спросила я.

—Душа, внутренний мир, внутреннее содержание, называйте как хотите. Меня интересует ваше «я». Вы как личность. Дайте мне слово, которое передает ваше внутреннее «я».

Господи, я ощущала на себе взгляды окружающих, словно товар, выставленный на витрине. Я вся сжалась. Ну почему я? Разве меня недостаточно наказали за опоздание? Спросите кого- нибудь другого!

— Доброта, честность, — предложила менеджер по персоналу. Мне она показалась нервной и, по-моему, страдала от икоты.

Я пристально посмотрела на нее. Какого черта она лезет вперед с непонятными высказываниями? Если все, на что она способна, — это доброта и честность? Какая же картинка получается? Я лучше умру, чем подумаю о себе как неискренней, жалостливой, неопределенной. Мне приходят на ум совсем другие определения…