Франческа Клементис: Шутки в сторону!

Теперь, размышляя о стоящем перед ней выборе, Лорен спрашивала себя, что станет с Морин, если ее единственная дочь уедет в другую страну?.. Стелла нетерпеливо ждала ответа.

— Я пока еще ничего не решила, — лаконично произнесла Лорен. В конце концов, прямолинейная Стелла и не стала бы слушать о раздирающих ее противоречиях.

Стелла покачала головой:

— Постарайся все уладить до своего дня рождения. Надеюсь, приглашение на ленч у твоей мамы остается в силе? Мы с Питом обязательно придем.

Лорен, нахмурившись, кивнула. Стелла ласково потрепала ее по плечу и устремилась к входной двери, чтобы поприветствовать нового гостя.

Лорен улыбалась гостям уголками губ, получая в ответ столь же заученные светские улыбки. Это было обычным проявлением светской вежливости, и Лорен никак не могла понять, почему эти улыбки ей так тяжело даются. Она поискала глазами Стеллу, но подруга уже исчезла на кухне. Лорен мысленно застонала. Настал тот момент, которого она всегда боялась на вечеринках, — оказаться единственной, не нашедшей собеседника. Итак, она осталась одна, с полным бокалом вина в руке, а стола с закусками, которые можно было бы не спеша рассматривать и пробовать, на вечеринках Стеллы не полагалось.

У нее оставалось два варианта: ванная или сад. В ванной она уже побывала и не испытывала желания снова увидеть унитаз, инкрустированный изображениями экзотических насекомых (интересно, это влияние постмодернизма или просто безвкусица?). Поэтому она направилась в сад.

Выйдя на улицу, Лорен немного расслабилась. Дело не в том, что она любила сады. Напротив, ей всегда казалось странным стремление многих надрываться, сажая цветы и кустарники. Они вырастают, радуют взгляд восхитительными красками примерно пару недель, а затем изнурительный труд начинается снова. Если ей хотелось получить эстетическое удовольствие, она смотрела старый добрый фильм «Звуки музыки» или складывала кусочки ананасов на гавайской пицце в забавную рожицу.

Однако на вечеринках сады весьма полезны. Во-первых, хозяевам всегда приятно слышать похвалы своим талантам в оформлении клумб и газонов, а во-вторых, в садах обычно никого не бывает, так что можно не напрягаться, придумывая тему для беседы.

Словом, она оказалась в саду Стеллы и Пита, который, впрочем, не очень напоминал сад в привычном понимании этого слова. Нигде не было видно ни травинки, ни единого цветка или кустика — только мощеные дорожки, извивающиеся вокруг скульптур довольно устрашающего вида. Скульптуры обрамляли группу каменных сосудов с водой, выкрашенных в синий цвет. Несомненно, такой сад считался последним веянием моды, его обустройство наверняка обошлось прежним владельцам дома в кругленькую сумму.

Немного привыкнув к этому воплощению безвкусицы, Лорен заметила, что не одна: еще какой-то гость искал здесь уединения. Нужно было решать: вернуться в гостиную в надежде, что там появились блюда с закусками, или заговорить с незнакомцем.

Пронзительный взрыв смеха, донесшийся из дома, помог ей определиться. Лучше завязать беседу с гостем, скрывавшимся в саду, чем снова чувствовать себя чужой на этом празднике жизни.

Он выглядел неплохо. Примерно ее возраста, дружелюбный взгляд, но вот прическа… Такие прически носили футболисты в семидесятых годах — со спадающими до плеч прядями. Одежда незнакомца довершала общее впечатление — потертые, явно старые джинсы и, конечно, обязательная черная тенниска. Человек, одетый подобным образом, должен быть социальным работником или преподавателем в заштатном университете. Если он друг Стеллы, то, несомненно, гений в своей области или, по крайней мере, знакомый какой-нибудь знаменитости. Во всяком случае, у них должна найтись безобидная тема для беседы.

Для Лорен не играло роли, что ее визави был мужчиной. Она была одинаково не сильна в общении с представителями обоих полов. Ей внушали робость не мужчины сами по себе, а незнакомые люди. К тому же сейчас Лорен вовсе не искала себе партнера: ведь впереди замаячила перспектива отъезда за границу. Хотя и без этого она уже какое-то время не занималась своими личными проблемами, поскольку в ее жизнь со скоростью урагана ворвалась мать.

Морин было мало восполнить многолетний недостаток общения с дочерью; она с завидным упорством пыталась стать для Лорен незаменимой. Стоило Лорен чихнуть, как возникала мать с носовым платком и собственноручно приготовленной микстурой. Неудивительно, что Нью-Йорк казался Лорен оазисом свободы и уединения.