Доминик Дьен - Мод навсегда

Барбара не закрывала рта. Она действовала ему на нервы. Она трещала о работе мужа, о переходе дочери в физико-математический класс, но Франсуа было на все это наплевать. Через два столика от них он заприметил девицу Он уже мысленно насиловал ее, когда почувствовал, как Барбара взяла его за руку.

– Ты думаешь о жене?

– Да.

Лицо ему залила краска.

За десертом она предложила ему провести отпуск вместе с ними. Ее муж Франк Лежандр снял домик на острове Ре на первую половину августа.

– Но если я поеду, как мы организуемся?

– В каком смысле?

– В смысле секса. Ты подумала об этом?

– Франсуа!

Она украдкой посмотрела по сторонам.

– Мы ведь не сможем заниматься сексом под носом у твоего мужа! Это не совсем прилично ты не считаешь?

– Прекрати!

– Надо будет найти какую-нибудь уловку… Постой-ка, у меня появилась идея! Например, ты могла бы снять на недельку номер в дешевой гостинице. Если будет меньше трех звезд, то вряд ли мы встретим там кого-нибудь из знакомых…

Он обожал дурачиться.

– Однако, Франсуа, ты хочешь сказать… Не станем же мы…

– Ну и потаскуха же ты, Барбара.

Она снова оглянулась. Он повысил голос:

– Потаскуха!

– Франсуа, ты что, рехнулся? Замолчи!

Она съежилась.

Он с улыбкой взял ее руку и поднес к губам.

– Ты испугалась? Я пошутил.

– Убирайся к черту!

– Конечно же, мы не будем заниматься сексом!

Он снова повысил голос. Барбара опустила голову.

– Ну разве что если ты сама захочешь! Ты ведь не против покувыркаться со мной?

Ничего не ответив, она стала искать взглядом официанта, чтобы попросить счет.

– Почему ты молчишь? Тебе хотелось бы заняться со мной сексом, Барбара?

– Черт подери! Пошли отсюда!

Она стремительно направилась к выходу. По дороге он подмигнул девице, которую мысленно изнасиловал, и вышел вслед за подругой.

Оказавшись на улице, Барбара почувствовала облегчение. Она обняла Франсуа за талию и со смехом сказала:

– Да ты совсем сдвинулся, дружище! Вогнал меня в такой стыд!

Они были в паре десятков метров от улицы Принцессы.

Франсуа познакомился с ними три года назад в одном свингер-клубе. [4]В то время он наловчился извлекать выгоду из того, чем не владел: обменивал своих подружек на замужних женщин.

На первый взгляд заведение ничем не отличалось от обычного ночного клуба. Внизу находились танцевальная площадка и большой бар, где подавали пунш и текилу. По обе стороны от танцплощадки стояли угловые диваны, образуя будуары, укрытые от посторонних взглядов пышными пальмами. В начале вечера бармен по имени Бальтазар выставлял на стойку стаканы с ромом. Под ром, кажется, шли пирожки с треской. Выпивка распаляла тела и ударяла в головы. Перекидываясь ничего не значащими фразами, посетители оценивали себя и свои шансы, исподволь сравнивали партнеров. Около полуночи помещение, оформленное в колониальном стиле, оглашал ритм бразильской самбы, одновременно раздавался свисток, дающий старт. Речи все более сдабривались непристойностями, от слов начинали переходить к делу. На втором этаже самые нетерпеливые уже кружились в бешеном ритме сарабанды. Скинув нижнее белье, респектабельные «сэсэ» («славные сорванцы» и «славные стервочки») увлекали друг друга – кто за пенис, кто за грудь, – в разнузданную кавалькаду, змеящуюся во всех направлениях «Наш веселый хоровод кого хочешь увлечет!» Другие – интеллектуалы – ждали своей очереди, чтобы вставить Марии Г., чье тело на глазах превращалось в образчик концептуального искусства. Чтобы скоротать ожидание – поскольку желающих было много, – они пьяно горланили на мотив детской песенки: «Эй, подружка, не зевай! Кого любишь – раздевай! Рот пошире разевай! Только зубы не сломай!» Наконец, по темным углам неудачники, сами того не ведая, ублажали собственных жен – ведь ночью, как известно, все кошки серы. К счастью, окольцованные киски, пребывавшие в том же заблуждении, что и их мужья, мурлыкали от удовольствия. И все были довольны. Классовая борьба на время была забыта. Работа или отпуск на острове Маврикий – об этом они подумают завтра. А пока… Глаза завидущие, руки загребущие…

Франсуа считал, что в свингер-клубах высвечивалась мораль тех, кто порицал адюльтер. Лицемеры могли сохранять здесь чистую совесть, не думая о супружеской верности, да по сути дела и не нарушая ее. Франсуа пользовался чужими женами, как пользуются шлюхами, но при этом бесплатно. All you can fuck, folks! And enjoy! [5] Каждая фрикция отдавалась в теле медовой сладостью.