Луиза Дуглас - Love of My Life. На всю жизнь

В солнечные дни и дождливые вечера мы бродили по улицам Лондона. Мы держались за руки, наши глаза сияли, у нас не было денег даже на «Макдональдс», но мы были слишком счастливы, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Самое необходимое — еду, туалетные принадлежности, презервативы, сигареты, компакт-диски и косметику — мы просто воровали в магазинах. Нам было нелегко, но мы справлялись.

Вскоре Лука нашел работу в ресторане, а Линетт обратилась к своему другу, и по его протекции я получила работу в приемной шикарного агентства по связям с общественностью.

Прошел целый год после нашего бегства, прежде чем мы с Лукой решились приехать в Портистон. К тому времени моя мать продала дом и уехала. Она не смогла перенести еще одного громкого скандала. От Линетт я узнала, что мистер Хэнсли пристроил ее к своей знакомой, которая руководила церковно-приходской школой в Халле. Анжела, Маурицио, Фабио, Марк и Натали по-прежнему управляли «Маринеллой». Правда, Анжела и Маурицио купили дом в Уотерсфорде и оставили квартиру над рестораном Марку. Марк уже был помолвлен с Натали.

Для меня вход в «Маринеллу» был закрыт.

Анжела предупреждала по телефону, что не пустит меня на порог, но Лука надеялся, что она передумает, когда мы приедем в Портистон. Она не передумала. Когда Лука отправился навещать своих родственников, я осталась в слишком жаркой, но уютной комнате гостиницы, которая располагалась в доме, когда-то принадлежавшем Эндрю Берду. Я валялась в постели, читала старый, потрепанный экземпляр «Долины Кукол» и ела шоколадное печенье. Так прошло несколько часов, а Лука все не возвращался. Мне стало ужасно скучно, и я отправилась на берег. Я шла вдоль пляжа, поднимала плоские голыши, бросала их в воду и наблюдала за тем, как они подпрыгивают на волнах. Ветер хлестал меня по щекам, и голова под шерстяной шапочкой ужасно чесалась. У пристани я остановилась возле пандуса и немного постояла, улыбаясь воспоминаниям о Джорджи и вороша гальку носком ботинка. Потом я развернулась и пошла обратно в город.

Я не смотрела в сторону «Маринеллы», но мне пришлось пройти мимо. Был ясный ветреный серебристо-серый декабрьский день, но окна ресторана светились золотистым теплым светом. Даже не глядя в ту сторону, я чувствовала, как там, внутри, движутся люди. Я любила эту семью и очень хотела, чтобы они меня тоже любили.

Та зима была не такая холодная, как предыдущая, но все же был канун Рождества, и белые облачка пара вырывались у меня изо рта и окутывали лицо влажной вуалью. Я шла по главной улице Портистона мимо витрин небольших магазинчиков, празднично украшенных мишурой и мигающими фонариками. К счастью, кафе, торгующее горячей жареной картошкой и рыбой, было открыто. Его окна полностью запотели, а внутри было тепло и аппетитно пахло.

Я сразу узнала розовощекую девушку, которая стояла за стойкой. Она была на один класс старше меня. Белый фартук подчеркивал ее беременность, а закатанные рукава обнажали руки, испещренные маленькими пятнышками ожогов.

— Что вам угодно? — улыбнулась она, приготовившись записать мой заказ огрызком карандаша на куске оберточной бумаги.

— Мне только жареную картошку, пожалуйста.

Девушка схватила шумовку, зачерпнула изрядную порцию картошки и выложила золотистые ломтики на бумагу. Я была такая голодная, что у меня заурчало в животе.

— Вы же Оливия, да? — спросила она, присаливая картошку.

Я кивнула.

— На прошлое Рождество вы с этим парнем Феликоне устроили тут изрядный переполох.

— Мне очень жаль.

— Да что ты, о чем тут жалеть? — улыбнулась девушка, заворачивая ломтики жареного картофеля в бумагу — Я лично считаю, что это ужасно романтично. Хотя его семье это, конечно, не понравилось.

— Лука как раз сейчас там. Пытается наладить отношения, — сказала я, протягивая ей деньги.

— Скоро все уладится само собой, — сказала девушка, отсчитывая сдачу. — Ничто не длится вечно. Все забудется.

Я поблагодарила ее, забрала свой пакет и снова вышла на морозный воздух. Я решила перекусить под навесом у пристани. Там пахло мочой и машинным маслом. Мне под ноги попалась пустая банка из-под пива. Картошка была необыкновенно вкусной — жирной, соленой и такой горячей, что я обожгла язык. В желудке возникло ощущение приятной тяжести.

Потом я вернулась в гостиницу и заснула. Лука пришел позже, заплаканный и расстроенный. Анжела пригласила его провести Рождество с ними, но без меня. Натали не хотела даже смотреть в его сторону, а Маурицио сильно постарел. И только Марк спрашивал обо мне. Он передал мне кусочек торта, завернутый в оловянную фольгу. Я съела его на пассажирском сиденье нашей машины. Лимонная глазурь таяла на языке. Мы возвращались в Лондон.