Луиза Дуглас - Love of My Life. На всю жизнь

Думаю, увидев, во что я превратилась после смерти Луки, Анжела наконец поверила, что я все-таки любила ее сына. И теперь именно этого она не могла мне простить.

Мое сообщение о том, что я намереваюсь вернуться в Уотерсфорд, неприятно удивило Анжелу. Чувствовалось, что она далеко не в восторге от этой идеи. От изумления у нее даже перехватило дыхание, и лишь после продолжительной неловкой паузы Анжела наконец сказала:

— Оливия, я уверена, что Лука не хотел бы, чтобы ты куда-то переезжала.

Я нервно крутила пальцами телефонный провод.

— Анжела, я должна это сделать. Мне просто необходимо хотя бы некоторое время побыть ближе к нему.

— То есть ты не собираешься остаться здесь навсегда?

— Нет. По крайней мере, пока я этого не планирую.

— Ну и на том спасибо.

Я сделала вид, что не заметила этой реплики.

— Так какие у тебя планы? — продолжала Анжела.

— У меня, собственно, нет никаких планов.

Анжела попыталась зайти с другой стороны:

— Ты действительно думаешь, что это разумно — отказаться от привычного образа жизни? От дома, работы, друзей…

— Моей жизнью был Лука. Все остальное не имеет для меня никакого значения. Единственное, что мне необходимо сейчас, — это находиться в Уотерсфорде, поближе к нему.

— А как же Линетт? Ей наверняка хочется, чтобы ты жила в Лондоне.

— С Линетт мы уже все обсудили, — солгала я. Сестре о предстоящем переезде я пока ничего не говорила. — Она считает, что это хорошая идея.

— Ну что ж, понятно. А своей матери ты сказала?

— Я сообщу ей мой новый адрес.

Я живо представила себе, как Анжела глубоко вздыхает, постукивая ручкой по бухгалтерской книге и мысленно примиряясь с неизбежным. Как бы ни неприятна ей была мысль о моем переезде в Уотерсфорд, она не собиралась отговаривать меня. Вместо этого Анжела решила взять контроль над ситуацией в свои руки.

— Что ж, Оливия, раз ты так решила, мы с Маурицио будем, конечно, рады, если ты приедешь в Уотерсфорд и погостишь у нас несколько дней.

Я была готова к такому повороту.

— Нет, Анжела, спасибо за приглашение, но лучше я сниму квартиру.

Анжела снова вздохнула. Эту привычку она позаимствовала у своего мужа и с годами настолько усовершенствовала, что ее вздохи могли передавать целую гамму чувств и эмоций. Последний вздох демонстрировал разочарование с оттенком раздраженности.

— Ладно. Только когда найдешь жилье, сообщи мне. Чтобы мы, в случае чего, могли позаботиться о тебе.

Я пообещала, хотя в глубине души понимала, что меньше всего на свете мне хочется, чтобы бдительное око моей свекрови следило за каждым моим шагом.

Своего знакомства с Анжелой я не помню. Зато она помнит его хорошо. Как можно догадаться, первое впечатление было крайне неприятным. Анжела описывала меня как «очень несимпатичного ребенка». Когда мне было около года от роду, я была лысая, толстая, красная и орала в своей коляске, одетая в застегнутый на все пуговицы вязаный жакет. Эту большую подержанную старомодную коляску толкала перед собой моя многострадальная мать, совсем недавно переехавшая на жительство в Портистон — прибрежный городок, расположенный к востоку от Уотерсфорда. С нами была моя сестра Линетт — тихая, благовоспитанная четырехлетняя девчушка. С моря внезапно налетел шквалистый ветер, и моя мать, не желая, чтобы мы намокли под дождем, увела нас с набережной в ресторан «Маринелла». Первым делом она хотела поскорее купить что-то сладкое и засунуть мне в рот, чтобы и заткнулась и перестала орать.

Моя мать и Анжела были почти ровесницами. Родители моей матери были родом из Ланкашира. Анжела родилась в Глазго. Она была единственной дочерью итальянских эмигрантов второго поколения, владевших сетью закусочных. Обеих девушек забрали из школы в шестнадцать лет с тем, чтобы они могли освоить какую-то полезную профессию. Обе окончили курсы секретарш. Обе начали выходить в свет в двадцать, и обе вышли замуж в двадцать два. Разница между ними заключалась только в том, что брак Анжелы оказался более успешным.

Моя мать переехала в Портистон с двумя маленькими дочерьми, скрываясь от мелкого провинциального скандала, который преследовал ее по пятам. До переезда наша маленькая семья жила в дорогом пригороде Виган и была, как казалось, воплощением респектабельности и благопристойности. Однако от этого имиджа не осталось и следа, когда выяснилось, что у моего отца, электрика, был роман с несовершеннолетней девушкой, которая вела бухгалтерские книги в его мастерской. Собственно говоря, вести эти книги спокойно могла бы и моя мать, учитывая ее секретарский диплом, но она считала, что семейной женщине работать «неприлично».