Ирина Лунгу - Я болен тобой

Около домика Саши он оказался почти в восемь часов утра, и вот теперь стоял, мучимый ужасающим предчувствием. Странно, но деревенька была будто вымершей, даже вчерашняя брехливая собачонка больше не лаяла, просто высунулась из конуры и поспешно ретировалась обратно.

Что-то здесь было явно не так, но размышлять об ощущениях было некогда, пора покончить с проживанием Саши в этом доме раз и навсегда. Рома распахнул низенькую калитку и шагнул по дорожке к ветхому строению. Клубок тревог зашевелился внутри, принося поистине самые неприятные ощущения. И всё же, каким он благородным дураком был вчера, когда оставил девочек здесь!

Скрипнула ступенька крылечка, ещё одна и ещё. Дверь в дом оказалась не заперта, что Роман счёл хорошим предзнаменованием. Уж если бы никого дома не оказалось, то дом явно был бы заперт. Оказавшись в крохотной прихожей, где из мебели была только покосившаяся обувная полка, да деревянная вешалка на стене, Рома сложил руки рупором и крикнул в сторону второй двери:

— Саша!

Постоял так пару минут, и, не дождавшись ответа, распахнул дверь, обнаружив за ней кухню. Кухонька тоже оказалась не Бог весть какой обставленной, но Роме было наплевать на убогую обстановку. Саша и Соня не останутся здесь больше ни минуты! Он шагнул вправо к неприметной двери. Всего таких дверей в кухне было две, и Рома искренне надеялся, что за какой-нибудь из них он обнаружит Сашу.

Комната, полная слепящего солнечного света оказалась пустой. Кое-где валялись помятые или поломанные детские игрушки, но Рома не стал акцентировать на них своё внимание, потому что тревога, съедающая сердце, всё усиливалась с каждой секундой. Саши и Сони здесь уже нет, он понял это только сейчас. Вот только он не верил, что девочки ушли отсюда по доброй воли. Всему виной был Боря, и сейчас Роман совершенно искренне пожалел, что не прикончил вчера эту мразь.

Он не спеша вышел в кухню и немного постоял возле второй двери, словно не решаясь идти дальше. А потом сделал глубокий вдох и толкнул перед собой последнюю преграду к осознанию того, что Саши в доме нет, и ему снова придётся её искать.

Из комнаты пахнуло чем-то кислым и затхлым, и Рома прищурился, пытаясь разглядеть, что происходит в помещении, потому что шторы на окнах были плотно задвинуты, и почти не пропускали света. А потом он сделал шаг вперёд, и за последующие пару секунд произошло сразу несколько событий. Дверь позади кто-то с силой захлопнул, Рому толкнуло чем-то тяжёлым в плечо, и он по инерции сделал два больших шага вперёд. Он быстро оглянулся назад, и начинающие привыкать к темноте глаза разглядели три силуэта.

— Сука, — выругался кто-то впереди, и Рома, повернувшийся обратно, увидел в темноте сидящего на кровати Бориса. Это без сомнения был он, даже не удосужившийся сменить окровавленную футболку, которая светлым, пятном выделялась на фоне комнаты.

Били чем-то тяжёлым и железным, — Рома понял это, когда, уже упав на пол, пытался изо всех сил прикрыть липкую от крови голову. Нещадно болело справа в груди, и от каждого движения мужчина сцеплял зубы, которые тоже были не совсем целыми. Точнее, совсем не целыми.

Один из ударов пришёлся по затылку, и перед глазами всё поплыло, но ускользающее сознание ещё успело отметить, как кто-то что-то кричит: то ли Фил, то ли Макс. Искренне надеясь, что это не кто-то из его близких, Рома с облегчением подумал, что больше не замечает ударов, а может, их просто нет, а потом его накрыло блаженной темнотой.

В глаза беспрерывно светило солнце, но это было даже приятно. Рома щурился, пытаясь разглядеть Сашу, потому что он знал, что она была рядом, — чувствовал её аромат, который так органично вплетался в картину окружающего мира. Было солнечно, тепло и зелено, и рядом с ним была Саша. Рома распахнул глаза, с наслаждением наблюдая, как Саша кружится на месте, и полы лёгкого сарафана словно летят по воздуху вслед за её стройными ногами. Рядом бегала девочка лет трёх, в которой Рома с удивлением узнал Сонечку. Неужели уже прошло два года, а он и не помнил о них?

— Саша! — крикнул он девушке, но та продолжала кружиться на месте, запрокинув лицо к небу.

А потом Рома понял, что что-то становится не так: он начал чувствовать боль. Казалось, она была повсюду: сильно болел затылок, руки, рёбра…И солнце теперь не казалось ему таким нежным, — оно до рези в глазах светило и светило с небес, и от него хотелось срочно укрыться.

— Саша! — снова попытался крикнуть Рома, но не смог: имя любимой вырвалось из груди хриплым стоном.