Людмила Леонидова - Орхидея, королева Сингапура

«А что для молодых?» — спросила тогда она свою пятнадцатилетнюю дочь.

— «Плейбой» или «Космополитен», — не моргнув глазом, ответила та. Жаль, что Лидии Сергеевне не хватило времени даже полистать журнал.

На другом конце провода тот же голос уже назначал ей встречу:

— Главный врач родильного дома номер двенадцать? Очень хорошо, что вы мне позвонили. Я сама собиралась к вам зайти. Мы слышали, что вы, помимо основных пациентов, принимаете «коммерческих». Это правда? Я бы хотела написать о вас.

«В голосе полное безразличие. А ведь она рожала в этом доме! Ну и характер! — подумала Лидия Сергеевна. — Даже когда ей сказали, что девочка ночью умерла, она и глазом не моргнула. Интересно, как она сейчас выглядит? Сохранила ли прежнюю красоту? Замужем? Есть ли дети?»

Редакция журнала размещалась в маленьком помещении на шумном Садовом кольце.

Лидия Сергеевна, не будучи робкого десятка, всю ночь не спала, обдумывая разговор с Мариной. Не то чтобы она боялась рассказать ей о своем поступке, просто сомневалась в последствиях: что принесет топ-модели Кате, осиротевшей взрослой девочке, такой поворот судьбы? Но, когда увидела высокую, стройную, несильно изменившуюся со времени их первой встречи молодую женщину, ее беспокойство как-то сразу улетучилось.

«Кате такая мать была бы очень нужна. Они бы запросто выступили вдвоем в конкурсе „Дочки-матери“, — усмехнулась про себя Лидия Сергеевна. — Но почему у девочки такая азиатская внешность? Мама выглядела абсолютной европейкой. Может, в роду кто-нибудь есть? А может, отец Кати, которого так тщательно скрывала Марина?..» Все эти мысли пронеслись в голове у Лидии Сергеевны, пока Марина рассказывала ей о своем журнале, о его назначении и показывала вопросы, которые она подготовила для нее, прежде чем включить диктофон.

Лидия Сергеевна, не ожидая такого журналистского напора, немного растерялась и почувствовала, что здесь не время и не место говорить с главным редактором на такую сугубо интимную тему, что Марина может замкнуться и еще, чего доброго, выставить ее за дверь. Изучив за много лет психологию женщин, она знала, какими те могут быть злыми и вспыльчивыми, погладь их против шерсти.

«Нет, так я испорчу все дело», — подумала Лидия Сергеевна. В это время в дверь просунулась чья-то голова и Марину Александровну позвали посмотреть фотографию на обложку. Главный редактор, извинившись, вышла, и Лидия Сергеевна приняла мгновенное, как тогда, решение. Она включила диктофон и почти без пауз произнесла то, что мысленно репетировала всю ночь. Это было ее признание, сделанное впервые за восемнадцать лет, с тех пор как она поменяла фамилии у двух девочек. А на прощание сказала, что, если Марина надумает поговорить, то всегда может найти ее в роддоме, а если нет — тайна, которую она хранила столько лет, останется между ними. Лидия Сергеевна выключила диктофон и покинула редакцию.

«Если она о чем-либо сожалеет, у нее будет время спокойно разобраться наедине с собой. А так получилось бы, что я, свидетельница ее позора, неожиданно застигла ее врасплох. И Марина, будучи по натуре очень гордой, могла бы не совладать со своим самолюбием. Я ей предложила компромисс и заодно сказала, что девочка круглая сирота. Пусть решает, как ей поступить», — размышляла главврач по дороге в роддом.

Не успела Лидия Сергеевна войти в кабинет, как раздался телефонный звонок. Срывающийся голос Марины в трубке прокричал:

— Это правда? Моя дочь жива? Где она? Вы знаете? Я очень хочу скорее с ней встретиться! Вы мне поможете? — И после паузы, уже немного поостыв, спросила: — А чем вы можете доказать, что это… не шантаж?

— Мариночка, ты неважно выглядишь, — заметила мама, встретив ее в лондонском аэропорту и усаживая на переднее сиденье роскошного автомобиля с правым рулевым управлением.

— Может, тебе, как в прошлом году, снова отдохнуть в «Спутнике»? Господи, какое это счастье — море, Сочи, а у нас все дожди, дожди, я так устала от дождливой погоды, — мама фальшиво улыбнулась, лавируя между огромными двухэтажными лондонскими автобусами. Марина знала, что загранкомандировка отца подошла к концу, но мама заставила его лететь в Москву и договориться с начальством о продлении срока еще на один год. Папа терпеть не мог унижаться, но маму ослушаться не посмел.

— Сейчас ты переоденешься, я накупила тебе кучу обновок, и мы пойдем в паб. У меня там назначена встреча с друзьями. Ах, я забыла, ты не любишь пиво.