— Правда? — Ее лицо засветилось радостью. — Не хотите ли вы сказать, что в самом деле видели его работы?
— Скажем так: мне знаком этот стиль. Очевидно, что у него талант на фотографии, которые могут быть использованы в целях шантажа.
— Но эти снимки совсем не такие, — запротестовала она. — Я пытаюсь вам это объяснить.
— К черту все ваши объяснения! — Последовало несколько секунд недоуменного молчания, прежде чем смысл сказанного дошел до собеседницы.
— Выходит, отправитель записки был прав, — медленно проговорила Сиренити. — Вы не одобряете художественную фотографию обнаженной натуры. Значит ли это, что вы захотите отказаться от нашей деловой договоренности?
— Мне придется подумать об этом.
Он почувствовал ее отчужденность, и это разозлило его еще больше. Ведь это она, а не он всему причиной.
— Расскажите мне, Сиренити, какими еще талантами вы обладаете? Может, вы не только позируете, но еще и играете?
— Простите?
— Я просто подумал, не снял ли Эмброуз Эстерли или кто-нибудь из его коллег парочки фильмов с вашим участием?
— Фильмов?
— Вы понимаете, какого рода фильмы я имею в виду. Их показывают в кинотеатрах, куда дети до шестнадцати лет не допускаются. А видеомагазины выставляют в витрине отдела «Только для взрослых».
— Ну и ну. — Сиренити явно оскорбилась. — В чем вы меня обвиняете?
— Я вас ни в чем не обвиняю. — Калеб круто повернулся и встретил ее оскорбленный взгляд. — Это ведь вы заявили, что вас шантажируют из-за пачки фотографий, где вы фигурируете голышом. Мне просто интересно, насколько обширны ваши таланты в действительности.
— Вы думаете, что я снимаюсь в порнографических фильмах? — Сиренити вскочила на ноги и прижала к себе свой небольшой кейс, словно это был щит. — Это просто смешно. Посмотрите на меня. Разве я похожа на женщину, которая может зарабатывать себе на жизнь таким способом?
Калеб окинул бесстрастным взглядом ее стройную, изящную фигуру. Он.ясно видел, что у нее нет ни непомерных грудей, ни той агрессивной сексуальности, которые обычно ассоциируются с фотомоделями, украшающими собой страницы дешевых журналов и кинофильмы не слишком явно порнографического толка.
Но от Сиренити исходила какая-то тревожащая чувственность, разжигавшая жар в крови у Калеба всякий раз, когда ему случалось оказаться с ней в одном помещении. Это было что-то вечное, первозданное, не поддававшееся никакому объяснению. Он без труда мог вообразить себе ее обнаженной, лежащей среди трав на лугу, с глазами, полными женского озорства, и зовуще приоткрытыми губами.
Калеба вдруг пронзила мысль, заставившая его вздрогнуть. Фотография, на которой и в самом деле удалось бы передать эту бесплотную чувственность Сиренити, была бы, вероятно, произведением искусства.
Но такие фотографии делаются не каким-то там жалким пьянчугой, бывшим фотографом, когда-то работавшим в Лос-Анджелесе.
Калеб втянул в себя воздух сквозь зубы. Он не мог примириться с мыслью, что Сиренити позировала для снимков, пригодных для целей шантажа; снимков наподобие тех, что тридцать четыре года назад уничтожили его родителей. И он набросился на нее с яростью раненого зверя.
— Наверно, все же нет, вы вряд ли имели бы большой успех в качестве порнозвезды. И нет ничего удивительного в том, что Эстерли не удалось продать этих ваших фотографий. В вас ведь нет того, что для этого требуется, не так ли?
Кровь прилила к щекам Сиренити.
— Я сказала вам, что Эмброуз Эстерли — художник.
— Можете называть его как вам угодно.
— Вы не понимаете.
— Я прекрасно все понимаю, Сиренити. Все очень просто, стоит лишь посмотреть в корень. Несколько месяцев назад вы позировали для фотографий низкого пошиба, а теперь кто-то хочет их использовать, чтобы шантажировать вас. Я считаю, что к этому, собственно, все и сводится.
— Попытка шантажа может быть успешной только в том случае, если вы уступите, — быстро сказала она. — Калеб, неужели вам безразлично, что кто-то пытается помешать нам вдохнуть новую жизнь в Уиттс-Энд?
— По правде говоря, мне в высшей степени наплевать, если кто-то хочет остановить шествие прогресса в Уиттс-Энде. Судя по тому, что вы рассказали мне о его обитателях, вашим шантажистом может быть кто угодно из этих неудачников, бежавших от нормального общества. Дело в том, что проблема эта не моя. Она ваша.
— Это вообще не обязательно должно стать проблемой. — Сиренити умоляюще взглянула на него. — Я и сказала-то вам об этих снимках лишь потому, что думала, вам следует о них знать. Я-то уж точно не собираюсь позволить какому-то шантажисту заставить меня отказаться от планов относительно Уиттс-Энда.
Читать дальше