Маурин Ли: На краю Принцесс-парка

Мэттью удовлетворенно кивнул.

– Как все твои? – спросил он.

– Хорошо. Даже Элли, похоже, остепенилась.

Руби рассказала Мэттью о ребенке Греты, обо всех остальных детях, о самостоятельном возвращении Брэндана из Манчестера, об ограблении…

– Кажется, на некоторое время у меня наступило помрачение рассудка, но я уже пришла в себя, – закончила она.

– Это потому, что ты сильная.

Руби пожала плечами:

– Тогда я чувствовала себя слабой и беззащитной. Хочешь чаю?

– Я все ждал, когда ты предложишь.

Женщина вновь попыталась встать со стула. Мэттью протянул руку и помог ей подняться на ноги.

Не разжимая рук, они побрели по траве к дому. Руби подумала, что все будет как в старые добрые времена: она займется чаем, а он будет сидеть на кухонном стуле и наблюдать за ней. При мысли о том, как много она пропустила в жизни из-за того, что пренебрегала чувствами Мэттью – и своими, – Руби пронзила резкая боль.

Но она никогда не жила воспоминаниями – настоящее всегда было более важным для нее. Внезапно Руби ясно поняла, какое будущее готовила для нее жизнь и что она сделает в ближайшее время.

Она выйдет замуж за Мэттью Дойла.

Они сидели на балконе, выходящем на реку Мерси, – пожилая пара в теплой одежде. Была половина двенадцатого, до наступления нового тысячелетия оставалось тридцать минут.

Их пригласили в гости Дэйзи и Мойра, но посетить оба дома было невозможно. Чтобы никого не обидеть, они решили встретить третье тысячелетие дома, в обществе друг друга.

– Дорогой, тебе не холодно? – с беспокойством спросила Руби. В последнее время Мэттью был очень слаб. Перенесенный в юности туберкулез сделал свое дело: несколько лет назад у него начались трудности с дыханием.

– Все хорошо, Руб, – чуточку хриплым голосом ответил Мэттью. – Я ни за что не откажусь от этого зрелища.

Прямо перед ними лежала река – черная атласная лента, отражающая яркие огни Воллеси и Биркенхеда. Огоньки едва заметно мерцали на тихих волнах. Вид был просто замечательным, и Мэттью очень его любил. Летом он частенько допоздна сидел на балконе их квартиры на самом берегу Мерси и смотрел вниз.

В который раз зазвонил телефон – они оставили дверь балкона открытой, чтобы слышать звонки и телевизор. Руби поднялась и пошла к аппарату.

– Звонила Бет, – сказала она, вернувшись. – Она в Литл-Роке, со своими. У них там большое гулянье, но до Нового года им ждать еще несколько часов. Кстати, она пригласила нас летом в Вашингтон.

– Люблю Вашингтон, – ответил Мэттью. – Я уже жду этой поездки с нетерпением.

За последние годы они несколько раз побывали в столице США.

«Надеюсь, летом ты будешь чувствовать себя достаточно хорошо для такой поездки», – про себя сказала Руби. Ей почему- то не сиделось на кованой железной скамье, установленной на балконе.

– Хочешь чаю? – спросила она, повернувшись к Мэттью.

– Бога ради, Руби, – раздраженно проговорил ее муж, – ты можешь минутку посидеть спокойно и полюбоваться видом?

– Но ведь он все время один и тот же, – пожаловалась женщина.

– Скоро начнется фейерверк, подожди немного.

– Я пока что сделаю себе чашечку чая, – сказала Руби, поднимаясь на ноги, и тихо вскрикнула, когда ее ногу пронзила острая боль.

– Что случилось?

– Все этот чертов артрит.

Руби шел уже восемьдесят второй год, и ей очень не нравилась старость со всеми этими загадочными болями, возникающими неизвестно откуда и так же быстро исчезающими как раз в тот момент, когда она уже собиралась умирать.

Она вошла в сверкающую металлом кухню, не имеющую почти ничего общего с кухней в доме на краю Принцесс-парка, – удобную, функциональную, простую в уборке, то есть как раз такую, какой и должна быть современная кухня. В последнее время Руби очень редко задумывалась об этом контрасте, хотя сразу после переезда на новую квартиру он не переставал удивлять ее. Они с Мэттью поселились здесь в 1988 году, когда одиннадцатилетний Брэндан наконец решился на переезд в Дублин, к Элли с Феликсом. Вероятно, его окончательно убедило рождение маленькой сестрички. Не так давно Брэндан взял в свои руки управление рестораном, который в свое время открыла в Ферн-Холле Элли и который оказался очень прибыльным делом, и женился на ирландской девушке по имени Кэти. Вскоре у них должен был родиться ребенок.

Дом миссис Харт был продан, и с тех пор Руби ни разу там не была и даже не знала, кто там теперь живет. Расставание с местом, в котором она прожила почти всю взрослую жизнь, оказалось для нее чрезвычайно болезненным. Старые стены накрепко впитали в себя воспоминания – правда, в основном хорошие, но Руби все равно предпочитала не ворошить прошлое, хотя время от времени оно без предупреждения всплывало само по себе, сладкой болью отзываясь в ее сердце. К примеру, когда сегодня позвонила Бет, Руби попыталась представить себе человека, говорящего с ощутимым протяжным акцентом южных штатов, и увидела красивую ясноглазую девушку, с которой познакомилась в доме Артура Каммингса, а не ту сморщенную старушку, которой Бет была сейчас.