Джудит Крэнц - Любовники

— Я что-нибудь приготовлю, — ответила она. — Ладно, не переживай. Я не сержусь.

Джиджи прикинула, что до прихода гостей осталось десять минут. За это время она успеет принять душ и одеться. Растираясь полотенцем, она лихорадочно придумывала, как смастерить обед на семь человек из имеющихся продуктов. Когда на кофейном столике разместились ведерко со льдом и поднос с бутылками и бокалами, план был готов. Она приготовит спагетти с соусом «вителло тоннато». На соус пойдут пюре из консервированного тупца, мелкий зеленый горошек, каперсы, анчоусы, оливковое масло, грудка цыпленка, нашинкованная петрушка и шнитт-лук. В доме всегда был кусок римского сыра, годившегося ко всему на свете, итальянский хлеб, всякая зелень для салата, а в морозилке хранились ведерки с мороженым. «Возможно, это и не станет моим звездным часом, — думала Джиджи, колдуя над разделочной доской и ловко орудуя консервным ножом, — но семь человек с голоду не умрут!»

— Спасибо, Джиджи, обед удался, хотя ты и забыла про чеснок, а земляничного мороженого на всех не хватило. Спасибо за то, что ты суетилась, бегала за тем и за этим, носила блюда, разливала вино и сбивалась с ног, пока мы вели умную беседу, слишком сложную для твоего понимания. Спасибо за то, что ты не обращала внимания, когда с тобой обращались как с нерасторопной официанткой. Спасибо за то, что ты не замечала, что никто не помнит твоего имени — только «киска», «золотце» и «милочка». Спасибо, что ты не сердилась, когда мы, слишком занятые своими важными делами, забывали говорить «спасибо» и «пожалуйста», — бормотала себе под нос Джиджи по пути из гостиной на кухню. Пора было наводить там порядок.

— Это ты мне? — расхаживая взад и вперед, спросил Зак, взбудораженный, как полководец накануне решающей битвы.

— Нет, сама себе.

— Господи, какие люди! Потрясающие, правда? — Зака распирало от энтузиазма. Его загорелое лицо и темные глаза так и светились энергией.

— Потрясающие, — согласилась она.

— Милая, так будет не всегда. Нам не придется тратить столько времени на решение финансовых проблем, хотя полностью избавиться от них, конечно, не удастся. Но зато какой настрой, какое единение людей, работающих вместе, какая страсть, какая праздничная атмосфера! Тебе там ужасно понравится!

Джиджи, несшая стопку грязных тарелок, остановилась и повернулась к нему.

— Где это «там»?

— Перестань, милая, — нетерпеливо ответил Зак. — В Монтане. Ты прекрасно знаешь, что полетишь со мной, так зачем упрямиться? Знаешь, голова на плечах у тебя есть, но иногда ты туго соображаешь…

— Ты так и не дал мне рассказать про новое место работы, — сказала Джиджи, продолжая держать тарелки.

— О'кей, валяй, — с покорным вздохом ответил Зак.

— Нет уж. Я не хочу, чтобы ты делал это под дулом пистолета.

— Да нет же, мне интересно, — возразил Зак. — Я не сомневаюсь: все, что ты делаешь для этой — прости за выражение — рекламы, ты делаешь замечательно. Но, Джиджи, милая Джиджи, неужели ты не понимаешь, что это ничего не меняет? Малышка, ежу понятно, что со мной ты будешь в тысячу раз счастливее. А я буду в тысячу раз счастливее с тобой, — сказал он самым веским и убедительным тоном, на который был способен. — Неужели сегодня вечером у тебя не раскрылись глаза? Теперь ты все время сможешь следить за моей работой, сможешь быть рядом со мной каждый день — а если захочешь, то и каждую минуту, сможешь участвовать в каждом разговоре, как было сегодня, видеть, как я делаю дела…

— Иными словами, смогу сидеть у твоих ног? — спросила Джиджи. Она говорила негромко, однако никто не дерзнул бы назвать ее тон спокойным.

— Ну… вообще-то… большую часть времени тебе придется быть за ограждением, но я попытаюсь дать тебе доступ всюду…

— Сядь.

— Не могу. Я слишком взволнован, — возразил Зак, расхаживая по кухне, как полководец, принц, хозяин, босс. Он был настолько упоен своим величием, что не заметил необычно бесстрастного тона Джиджи.

Джиджи разжала руки, и тарелки с грохотом полетели на выложенный плиткой пол.

— Сядь, я говорю!

— Господи, что ты наделала! Дай помогу…

— Сядь сейчас же, Зак Невски, и оставь в покое эти траханые спагетти, траханый соус и траханые тарелки!

— Джиджи, бедняжка, ты переутомилась, — с насмешливой снисходительностью ответил он. — Пойдем, милая, я отнесу тебя в постель. Тебе давно пора лечь.

Зак легко поднял ее, не обращая внимания на пинки, тычки и попытки вырваться, яростные, но тщетные. Он отнес ее в спальню и положил на кровать. Джиджи отчаянно извивалась в его могучих руках. Зак целовал ее в губы, не давая произнести ни слова. Джиджи пробовала отворачиваться, но все было бесполезно. Кончилось тем, что Зак быстро и умело стащил с нее джинсы и трусики. Одна сильная рука прижимала ее к кровати, вторая стиснула грудь и начала ласкать ее. Хотя Джиджи отстранялась изо всех сил, Зак быстро возбудился и его уже невозможно было остановить. Постанывая от желания, он всей тяжестью навалился на отбивавшуюся Джиджи. Горячий мужской член прижался к ее бедру. Зак отпустил ее сосок, сделал короткое движение и расстегнул «молнию». Когда он вошел в нее, Джиджи попыталась крикнуть, но язык Зака тут же проник в ее рот.