Ребенок обернулся. Открыл рот, конечно, тут же хлебнул соленой теплой воды, закашлялся и, моментально потеряв уверенность, стал испуганно барахтаться, нащупывая ногами дно. Свечников шагнул было на выручку, но женщина, бледная как полотно, опередила его. Метнувшись молнией, она подхватила мальчика, подняла его над водой. Ребенок обвил мать руками и ногами, как маленький коала — ствол эвкалиптового дерева.
— Я плыл, ты видела? Ты видела? — Стуча зубами, повторял мальчик. Женщина шла, судорожно сжимая ребенка, отрешенная, как сомнамбула.
«Все испортила! — раздраженно подумал Свечников. — Он уже плыл! Зачем понадобилось орать? Могла бы потихоньку зайти в воду и поплыть рядом с ребенком. Типичная истеричка! Приучит ребенка бояться воды. Где еще можно так легко научиться плавать, как не на море?»
Свечников прошел к своему лежаку и взял газету. Но читать не смог — раздражение уже обжилось внутри и теперь неприятно щекотало нервы. Как можно быть такой клушей? Если ты взялась воспитывать мальчика, то уж по крайней мере думай о нем как о будущем мужчине! Ведь он не сможет без конца держаться за чью-то юбку. Он должен лазать по горам, драться, гонять на коньках и тому подобное!
Сергей посмотрел на мать с сыном из-за газеты, повинуясь какой-то непонятной силе. Так и есть! Как он и предполагал, мамаша в панике уводит сына с пляжа! Она уже насухо вытерла малыша полотенцем и теперь одевала его, торопливо целуя в щеки и теплые ладошки. Когда с шортами и футболкой было покончено, мать натянула сыну на ножки полосатые носочки и, наконец, обув его в джинсовые тапочки, быстро поцеловала в мягкие ямочки коленок. Малыш засмеялся и на секунду прижал материнскую голову к своему животу. Затем они сложили полотенца, бутылку с газировкой и сдутую черепаху в плетеную сумку и, взявшись за руки, пошли прочь с пляжа.
Ни читать, ни загорать больше не хотелось. Сергей взглянул на часы и стал одеваться. До обеда еще целых два часа, а он уже не прочь подкрепиться. «Только один чебурек», — пообещал Сергей Свечникову-второму, который был незримой тенью Свечникова-первого и отвечал за дисциплину. Свечников-первый был еще тот повеса, но его уравновешивал Свечников-второй.
Вообще-то раньше Сергей не замечал в себе склонности к полноте. Ел сколько хотел, всегда оставаясь легким и поджарым. Но после травмы и вынужденного длительного отдыха он заметил некоторую прибавку в весе.
Придется покорпеть на тренажерах. Гонщику лишние килограммы ни к чему.
Поднявшись по каменной лестнице к чебуречной, он отметил, что народу здесь пока немного, выбрал столик на открытой веранде, откуда хорошо было видно море, и сел. Он с удовольствием отхлебнул ледяной колы и стал отрешенно смотреть в морскую даль, позволив себе ни о чем не думать или думать ни о чем. Из состояния такой своеобразной задумчивости его вывел знакомый детский лепет, и Сергей сразу узнал своего пляжного знакомца. Мальчик и его мать тоже, видимо, пришли пообедать и теперь сидели недалеко от Сергея, вели беседу. Мать что-то говорила ребенку, а тот очень смешно слушал, распахнув свои карие глазенки и открыв нежный маленький ротик. Когда мать замолкала, мальчик начинал лепетать, и голосок звенел как колокольчик. Мальчик сидел к Свечникову лицом, а мать спиной, и Сергей волей-неволей стал наблюдать за ними, поедая свой чебурек.
Свечников подмигнул ребенку, тот на секунду замер, хлопая ресницами, а потом, узнав Сергея, разулыбался и тоже попробовал подмигнуть. Но не сумел, а только сильно зажмурил оба глаза сразу. Официант принес им заказ, и они начали обедать. Мальчик уцепил в кулачок ложку и стал сосредоточенно есть суп. Мать взяла кусок хлеба, разрезала его ножиком на маленькие квадратики и разложила их на тарелке перед сыном. Женщина была настолько поглощена ребенком, что Свечникову показалось это странным и противоестественным. Так относятся, пожалуй, к детям во время их болезни или в период выздоровления. Она не сводила глаз с мальчика, наблюдая, как он ест, в то время как ее порция стояла нетронутой.
Свечников закурил, осторожно вытянув под столом больную ногу, и невольно усмехнулся своей наблюдательности.
«Что привязался к мамаше? — увещевал его сознательный Свечников-второй. — А может, мальчик действительно после болезни? А может, они давно не виделись? И вообще, какое тебе дело до этого ребенка и его мамочки?»
Свечников-первый не знал, что ответить, и поэтому спорить не стал. Он действительно никогда не наблюдал в себе особой любви к детям. В компаниях друзей его всегда раздражало, когда отпрыскам слишком многое позволялось. Например, когда дети не вовремя лезли с разговорами к взрослым или устраивали игры под столом. С племянниками было проще — на правах дядьки он мог и прикрикнуть, и подзатыльник отвесить. Больше всего терпеть не мог, когда мамочки излишне опекали сыновей. В нем всегда закипал молчаливый протест. А однажды он даже пытался объяснить свою точку зрения Галке, жене друга Вовки: мужчину, мол, ждет очень жестокий мир, и чрезмерное сюсюканье делает его не готовым к жизни.
Читать дальше